Читать онлайн Вахид Чеменли - Я выбираю жизнь

После длинного рабочего дня спешу к тебе…

Никакая сила не заставит меня задержатся ни на секунду. Знаю, что ждешь, знаю, что не притронешься к еде, знаю, что взглядами сопровождаешь секундную стрелку часов, в душе смятение, в глазах беспокойство, на губах молитва: пусть Аллах бережет тебя… А я…

А я на крыльях любви лечу к тебе, чтобы воскликнуть:

Вот и я, любимая…

«Я – бакинец. Здесь я родился. Здесь живут мои друзья. Баку – моя родина, мой дом. Где бы я не находился, я всегда буду возвращаться в Баку». Эти слова принадлежат великому музыканту современности Мстиславу Ростроповичу. Да, он был бакинцем. И гордился этим. Я помню его приезд в Баку. В январе 2004 года Мстислав Ростропович с супругой Галиной Вишневской прилетел в Баку. Он хотел дать концерт в память о своем друге, Общенациональном лидере азербайджанского народа Гейдаре Алиеве, который скончался 12 декабря 2003 года. Сразу же по прибытии в Баку великий музыкант посетил могилу Гейдара Алиева, отдав дань светлой памяти всемирно известного политического деятеля. «Я пришел сюда с глубокой грустью. Я пришел „поговорить“ со своим другом», – сказал Ростропович. 26 января состоялось официальное открытие реконструированной Азербайджанской государственной филармонии им. Муслима Магомаева (дед народного артиста СССР Муслима Магомаева).

Великая тройка.

На церемонии открытия Мстиславом Ростроповичем была исполнена Сарабанда из сюиты №2 Баха. Это произведение музыкант посвятил светлой памяти своего близкого друга, покойного Президента Азербайджана Гейдара Алиева. Маэстро произнес следующие слова, проникновенные болью:

«Я помню свои многочисленные выступления на этой сцене еще в то время, когда уважаемый Гейдар Алиев был руководителем Советского Азербайджана. Но для меня открытие филармонии, с одной стороны, праздник, а с другой – печаль, ведь все мысли, воспоминания целиком поглощены уходом из жизни моего друга. Наш Гейдар Алиев бесконечно ратовал за то, чтобы эта концертная площадка была восстановлена, но так и не увидел этого счастливого дня. В знак глубокого уважения и почтения к светлой памяти Гейдара Алиева я исполню Сарабанду из сюиты №2 Иоганна Себастьяна Баха. Для меня Сарабанда звучит как молитва, она не относится к какой-то определенной религии, это молитва для всех людей. Я хочу посредством этой музыки попрощаться с моим дорогим другом. Прошу, после исполнения не аплодировать» А потом звучала музыка. Он играл созерцая портрет Гейдара Алиевича, и нетрудно было увидеть на лице великого виртуоза чувства горечи утраты. Сам маэстро и его виолончель оплакивали друга.

Сейчас нет этих замечательных людей среди нас. Но, память о них будет жить ВЕЧНО!

(смысловой перевод с азербайджанского, автора)

В последний раз пройдусь по вашей улице.

Больше мои ноги не прикоснутся к ней

От без звездно – лунной, холодной ночи,

нечего ожидать мне теперь…

Погасила свечи надежды во мне,

Не камень ли у тебя вместе сердца в груди?

Была утешением одиноких ночей,

Лишь улица, в слезах печали моей…

Кто знает, кому суждено гулять завтра по ней,

От чужих прикосновений вздрогнут тротуары её.

Камни под чужими шагами опечалятся в темноте,

А не обрадуются, как когда – то радовались мне…

Ветер ли гонит пыль мне в лицо,

Или улица так говорит мне:

– Прощай…

Навеки сохраню в сером камне своём

Разочарованного поэта. И ты это знай….

Son dəfə keçirəm sizin küçədən,

Bir də bu yerlərə dəyməz ayağım.

Bu aylı, ulduzlu soyuq gecədən,

Görəsən nə umum şairsayağı?..

Söndürün qəlbimdə közərən şamı,

Nə bilim, bəlkə də qəlbin daş idi.

Həsrətin çilənən neçə axşamı,

Bu küçə mənimlə birgə daşıdı.

Kim bilir, sabah kim burda gəzinər?

Özgə təmasından diksinər səki.

Bir daha sevinməz addım səsinə,

Mənim addımından sevinən təki…

Küləkmi sovurur üzümə tozu,

Yoxsa vidalaşan küçə özümü?

Mən ondan razıyam, o məndən razı,

Yaşadar köksündə ayaq izimi…

Солнце лучей не удержит.

Родник воды не удержит,

Облака дождя не удержат.

Глаза слезы не удержат.

Губы слова не удержат.

Душа любви не удержит.

Сердце радости не удержит.

А, впрочем, и печали тоже…

Небо перелетных птиц не удержит.

Я тебя не удержу, о, душа моя,

лети куда хочешь…

Перевод с азербайджанского Юрия Классика

(стихи без рифмы)

Там, в раю ангелы за каждое доброе слово, за каждые добрые поступки, сажают деревья с атласными листьями, для Вас…

Поберегите их…

За каждое недоброе слово, за каждый недобрый поступок, осыпаются листья, чахнут ветки, гибнут посаженные Вами деревья.

Поберегите их…

Дымит костер из осенних листьев.

Интересно, зачем их сжигают?

Может быть это и нам намек?

Неужели за все, все ровно на костер?

Сижу и молчу…

Догорают осенние листья.

Сейчас останется черный пепел…

Интересно, покаялись ли они?

Может быть и мне покаяться…

Пока не на костре,

Пока есть время…

Когда человек кается должен стать на колени.

Каюсь… так и не понял Тебя… Твою Суть не понял.

Говорю, что Ты есть, но всегда надеюсь на свои силы.

Говорю незлопамятный, но помню все…

Говорю терпеливый, но ждать Твоего суда нет терпения…

Говорю не жадный, но хочу иметь все…

Говорю независтливый, а сам оглядываю по сторонам…

Говорю не сплетник, а сам не упускаю случая обвинять…

Ведь не судите, – сказал Ты…

Каюсь, каюсь…

Где твой алтарь, о Боже?

Нет, мне алтарь нужен.

Люди должны увидеть, что я каюсь.

Мои слезы ведь не для тебя, о Господи, а для них, пусть видят, что я с тобой.

А с Тобой ли я?

Если есть «я», значит Ты еще далеко.

Я сперва должен уничтожить это ненавистное «я»…

Каждый умирает в одиночку!

Иногда советы тоже так надоедает.

А есть ли кто, чтобы слушал советы?

И каждый спасается тоже в одиночку.

Когда то посылали людей на костры и считали, что совершают справедливости.

До чего коротки память людей…

Каждый в мире считает себя правым, но от этого не уменьшается жесткости в мире.

Опять же убивают, считая, что совершают справедливости.

Мудрые наши отцы не напрасно сказали, что спасение утопающих дела рук самих утопающих…

Что можем сделать мы, простые люди?

А ничего…

И это жестокая правда, что простые люди не могут изменить ход истории.

А если изменяют, то проверьте, не на лучшую сторону.

Что же делать?

Нам бы, пишущим братьям сказать увиденное, но сказать честно, не уклоняться на одну или на другую сторону.

Увы и это нам не по плечу…

Откушенную Луну сразу заметил. Весело качалась она между белыми облаками.

– Привет, тихо сказал я, чтобы не разбудить спящих!

– Привет, ответила Луна, и улыбнулась беззвучно.

– Тебе оттуда виднее, что творится в мире?

– Все хорошо, все тихо, все мирно…

– Ты хочешь сказать, что на Земле все хорошо? И даже нет войны, нет лесных пожаров, нет людей заплаканными глазами, нет обманутых, нет обиженных?

Дорогая, ты шутишь со мной?

– Понимаешь, отсюда так мелко выглядят человеческие проблемы, что о них и говорить не хочется…

– Отсюда ты тоже выглядишь красиво. Светишь, блестишь, а сама без воды, без еды, без воздуха…

– А кого волнует чужие заботы? Вон, на Земле сколько голодных, бездомных…

– А как будет сегодня, хотя бы сегодня будет спокойно на земле?

– Будет, как всегда, сказала Луна и скрылась за облаками.

Я всю жизнь тебе посвящал стихи…

Помнишь, написал, что, если обещаешь, что придешь, подожду всю жизнь, только когда – то приходи.

Беру свои слова назад…

Стоит ли ждать? Порою не мы, а время властвует над нами.

Отчуждение подкрадывается незаметно.

Пока говорим тем же голосом, но смотрим чужим взглядом.

Всегда первыми выдают глаза.

Они смотрят по сторонам, избегая встречных взглядов.

Отчуждение чувствуешь сердцем, когда она еще рядом, и тебе кажется, что совершаешь подлость в отношении к человеку еще любящего тебя, но даже не догадываешься, что