Это конец? Я не знаю. Возможно, это галлюцинации. Но мне хочется верить, что это не так. Хочется верить, что Адам здесь, что Уолтер тоже здесь. Плевать на то, что произошло.
Накрыв меня чем-то теплым, я чувствую, как теряю сознание.
Время для меня как будто перестало существовать – всё, что осталось, это темнота. Она не была пугающей, скорее, она была тягучей, необъяснимо спокойной. Это было ощущение освобождения.
Освобождения от боли, от страха, от всего, что меня мучило.
Слышала, как сердце перестало биться. Возможно, я ушла. Может, это был конец. Но вдруг, среди этой темноты, среди пустоты, я подумала: «Я освободилась?»
Уолтер Коллинз
За полтора месяца до этого
Когда я приехал к детскому дому, сердце начало биться быстрее. Я припарковал машину у обочины, выключил двигатель и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить себя перед тем, как выйти наружу. В воздухе витал слабый запах листьев и травы, смешанный с чем-то едва уловимым.
Я открыл дверь машины и ступил на асфальт. Холодный ветер пробежал по коже, заставив меня слегка вздрогнуть. Подняв глаза, я увидел здание – массивное, но одновременно какое-то пустое, словно оно потеряло свою душу за долгие годы службы. На мгновение мне стало немного грустно, ведь эти стены видели столько детских судеб.
Около входа заметил пожилую женщину. Её седые волосы были аккуратно собраны в пучок, а лицо казалось усталым, но добрым. Она сидела на деревянной скамейке, погруженная в свои мысли, и, казалось, даже не заметила моего появления. Я почувствовал, как внутри поднимается волна тепла и сочувствия. Возможно, она была кем-то важным для этих детей? Воспитательницей или няней?
Медленно приближаясь, я старался не нарушать её спокойствия. Каждый шаг отдавался эхом в моей голове, будто напоминал о том, насколько важен этот момент. Вдруг она подняла голову и посмотрела прямо на меня своими мудрыми глазами. В них читалась история многих лет заботы и любви, но также и усталость от всего пережитого.
Подойдя ближе, я вежливо кивнул и присел рядом с женщиной на краешек скамейки. Слегка напрягшись, я ощутил, как внутри поднимается желание закурить – привычка, которая помогала справиться с волнением. Но тут же понял, что это было бы неправильно. Здесь, рядом с этим местом, где живут дети, такие вещи неуместны.
Женщина повернулась ко мне, внимательно всматриваясь в мои черты лица. Её взгляд был тёплым, но в то же время проницательным, словно она пыталась разглядеть что-то важное глубоко внутри меня.
– Это с вами я разговаривала? – спросила она мягким голосом, в котором звучало лёгкое удивление. – Вы моложе, чем я ожидала…
Эти слова вызвали во мне странную смесь смущения и благодарности.
– Да, это я, – ответил я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё ещё что-то бурлило. – Простите, что не сразу представился. Меня зовут Уолтер Коллинз.
Вспоминая прошлое, я ощущаю, как ком подкатывает к горлу.
Моя дочь родилась, когда мне было всего двадцать, как и Мелони. Эти годы пролетели так быстро, что иногда кажется, будто они прошли мимо меня, оставив лишь размытые воспоминания и множество вопросов без ответов.
– Но я всем сердцем любил Изабель… – тихо шепчу я.
Но женщина слышит каждое слово, несмотря на тихий шёпот.
Она внимательно смотрит на меня, и в её глазах появляется понимание. Видимо, ей знакомо чувство потери и боли, которое я пытаюсь скрыть.
