— Ты так много знаешь! И ты хорошая, почему тебя так не любили в туате?
— Не знаю, — ответила ребёнку и задумалась. Я действительно не знаю, всё, что услышала от людей, это всего лишь их предвзятое мнение. Что на самом деле происходило и как Куинн вела себя, я не видела.
— А ещё что можно из них сделать?
— Эти галлы также используют для лечения. Настойки применяли для полосканий горла и рта, когда появляются маленькие болячки. Или для обработки ожогов и обморожений. Или если вдруг на губе появится трещина, намажешь настойкой из чернильных орешков, и рана заживёт.
За общением время пролетает незаметно. Мы направлялись строго по следам телег, примятая трава явственно указывала нам путь. Дважды с Лиамом делали остановки по требованию организма. И каждый раз я со слезами на глазах забиралась на неприступную крепость с именем Рона. Надо отдать должное этой терпеливой лошадке - я бы на её месте давно бы взбрыкнула и ускакала от столь неуклюжей наездницы. Лиам старался облегчить мне этот процесс, находил удобные поваленные деревья.
— Видишь? Трава ещё не выпрямилась, значит, они уже близко, — сообщил Лиам, — мы скоро их догоним, и ты отдохнёшь в телеге.
— Спасибо, — поблагодарила мальчика. Я ни слова не сказала, не жаловалась и не стенала, ну, если только слёзы бежали, когда карабкалась на лошадь. Я очень старалась держаться, но боль нарастала, спину ломило, голова, казалось, лопнет от напряжения, а стиснутые челюсти вот-вот раскрошат зубы. А Лиам всё замечал и, как мог, подбадривал.
— А ты до сколько умеешь считать? Я до двенадцати, — спросил Лиам, отвлекая меня от боли, хотя сам нет-нет, но морщился. На одной из остановок я густо намазала его спину вонючей мазью - ранки подсохли и стягивали кожу ребёнка. После чудесного снадобья Кары мальчишке стало гораздо легче.
— А почему только до двенадцати? — перевела я разговор. Как объяснить, до скольки? До бесконечности - а знают ли здесь такие цифры? А что с письмом? Чтением?
— Потому что мне столько исполнилось, — пожал плечами Лиам.
— А хочешь я тебя научу считать до тысячи?
— Да! А когда?
— Ну, можем начать сейчас, — ответила ему, и мы приступили к обучению, по дороге считая деревья, камни и тучки. И даже пытались пересчитать пролетающих над нашими головами птиц.
Мне казалось, что мы едем вечность и никогда не догоним Анрэя. Уже совсем смеркалось, в безмолвной тишине застыли величественные деревья, они тянулись своими пышными изумрудными вершинами в бездонное небо. Птицы ещё пели, но песни их были унылы, а дорога стала уже и без конца петляла.
С наступлением вечера я и Лиам почти не разговаривали друг с другом, напряжённо вслушиваясь в зловещую звенящую тишину и невольно поёживаясь. Мы час назад въехали в густой лес, кроны которого смыкались над нами так, что иногда чудилось, будто проезжаем туннель.
Чем дальше мы продвигались в глубину тёмного леса, тем страшнее становилось, из-за каждого дерева мне мерещились светящиеся глаза. Любой шорох пугал до икоты, Лиам неосознанно придвинулся ближе и периодически вглядывался в моё лицо. Даже Феликс бежал рядом и ни разу не подал голос.
За очередным поворотом ослепительно яркое пятно на фоне тёмного леса заставило нас остановиться.
— Как ты думаешь, это Анрэй? — шёпотом спросила я у Лиама.
— Не знаю, надо спешиться и подобраться ближе.
— Кто вы?! — громкий грубый голос, раздавшийся за нашей спиной, добавил моей голове не одну прядь седых волос.
