– Внимание, поезд Лион Перраш-Париж следует до Лионского вокзала.
За окном медленно потянулись люди, дома, деревья, поля и церкви. Жак открыл конверт.
«Пишу это только тебе. Больше никого у меня нет. Кроме тебя и…»
Перед ним понеслись дни и года. Но не те, которые помнил он. Дело о продуктах. Мелкое и незначительное, как говорил Франсуа.
«…Но сколько же от него проблем. Те двое, наш мэр и его жена, долгое время брали деньги из бюджета и тратили их, как им хотелось. Я легко вычислил, кто за всем стоит. Гораздо сложнее было спустить это дело на тормозах. Пришлось возиться с мелкими газетенками, чтобы не допустить дальнейших публикаций расследования. Но оно того стоило. Должность прокурора теперь стала моей. Скорее всего, на долгое время. Пока они у власти, там буду и я…»
– Внимание, следующая остановка Сен-Фонс.
О Гриссе Жак был наслышан, это заместитель Франсуа, ловкий и шустрый.
«…В итоге мы договорились на полтора миллиона франков. Решили выпустить Клобера на два года раньше срока. Встретились на выезде из города в старом парке, и он передал мне деньги. Никого больше не было, все чисто. Теперь мы в расчете за дело о „карточном шулере“, когда Гриссе застал меня при передаче взятки от владельца подпольного казино. Что ж, про него можно было на какое-то время забыть…»
– Внимание, следующая остановка Лионский вокзал, Париж.
А кто такая эта женщина? Он постоянно пишет о ней. Но Жак ни разу не слышал, чтобы Франсуа упоминал хоть какую-нибудь женщину. Его друг считал себя убежденным холостяком. Жак перелистнул пару страниц: она, она, она…
«…Я не смогу быть с ней. Она ждет от меня ребенка, но я никогда не буду ему отцом. Отцом будет он. Ее муж. Здесь я всегда второй. Она приходит ко мне через день, днем или после работы, когда удается освободиться пораньше. Она сказала, что будет девочка. Что же делать? Я не могу заставить ее бросить мужа. Буду просить, чтобы хотя бы назвала дочку так, как хочу я…»
– Лионский вокзал, Париж. Пожалуйста, не забывайте свои вещи. Хорошего дня.
Жак направился к выходу. Он достал из кармана билет, долго держал его в руке, и наконец приложил к автомату. Прошел длинный и шумный зал вокзала, протолкнулся к дверям, и вот он на свежем воздухе. Осмотрелся. Вдоль дороги стояло несколько машин такси, и он сел в первую попавшуюся.
– Улица Ирены Блан, пожалуйста.
– Хорошо, месье. Замечательное место, знаю его. Зелень вокруг, почти пригород, но еще не совсем. Вы домой?
Жак не ответил, ему оставалась пара листов.
«…Она росла славной девочкой. Но я больше не виделся с ними. Тебя перевели в ««Сосьете Д’авокат», в Париж. Я же не мог уехать из Лиона из-за того случая с поддельными документами. Анри взял с меня письменное обещание, что я не покину поста прокурора до выхода на пенсию. Ты ждал меня на похороны Женевьев. Я так и не решился. Может, и к лучшему. К чему мне Париж без нее? К чему жизнь?..»
– Приехали, месье!
Да, Жак уже понял это, когда перестал шуметь двигатель автомобиля. Осталось дочитать одну страницу. Одну. Он открыл дверь и вышел. Рядом остановился желтый «ситроен», его водитель почему-то взволнованно жестикулировал. Жак побрел по тротуару, вглядываясь в привычные окна магазинов, в знакомые лица людей, которых знал гораздо меньше, чем Франсуа. В воздухе запахло любимыми розами Женевьев. Вот и их дом. Жак взял последний лист:
«…Ты уже догадался. Я не прошу понять или простить меня. Лишь приехать через неделю и переписать все мое имущество на Аннет. И дом, и деньги. Они не будут лишними ей, ведь так?»
