Видимо Маша тоже немного умаялась и перестала плакать, за что я мысленно ее поцеловал. Она успокоилась, заинтересовалась моей цепочкой на шее, а я, так и не придумав чем заняться, лег с ней на кровать. Я был так искренне ей благодарен за то, что она успокоилась, что не заметил, как заснул.
***
- Павел Александрович, проснитесь, пожалуйста, - судя по запаху парфюма передо мной стоит Решетников. Ну за что? Дайте мне еще хоть чуточку поспать. А потом до меня дошло где я и резко вскочил с кровати.
- Блин! - выдыхаю, смотря на то, что Маша лежит рядом на животе и жует край подушки. - Черт, так и от инфаркта можно помереть раньше времени. Ты зачем так людей пугаешь, Толя?
- Я вас ласково будил, это вы зря. Десять минут уже наблюдаю за вами и ребенком.
- Ты вообще, что здесь делаешь?
- Пришел узнать, как вы, да и любопытство знаете ли гложет, что там с тестом. Меня охрана еле пропустила, а у вас дверь открыта входная. Думал вообще что-то с вами не так.
- Все так. Видишь она спокойная? Так вот-это оказывается истинное счастье. И судя по тесту ДНК, она моя.
- Ясно. Вы рады?
- Конечно, сейчас обмочусь от радости.
- Ну а если серьезно, Павел Александрович, совсем не рады? Знаете, я в детстве свинкой переболел, у меня вот детей не должно быть, врачи вроде так говорят. Я бы от радости прыгал, если бы мне вот так ребенка принесли.
- Забирай.
- Не смешно.
- Я знаю, прости. Чушь несу. Я просто устал и не выспался, - тру руками лицо, пытаясь окончательно проснуться. – Который час?
- Девять.
- Я есть хочу, пойдем чего-нибудь перекусим.
- А малышка?
- Пока она не орет, трогать ее категорически нельзя, - встаю с кровати и иду на выход.
- Подождите! Она ведь упасть может. Нельзя ее оставлять на кровати.
- Спорим не упадет? – улыбаясь произношу я. – Я понял одну вещь, моя собака… как бы это странно ни звучало, полюбила этого ребенка. Ни на шаг от нее отходит. И вот сейчас, видишь, как активно за ней наблюдает?
- Ну? И что?
- И то, что она не даст ей упасть. Голову даю на отсечение. Пойдем, десять минут хватит на простой бутерброд с чаем.
- Подождите, давайте поставим радио няню, она оповестит о плаче.
- О, Боги, Решетников, ее плач ты услышишь за пределами моего дома.
- Нет, мне так спокойнее будет. Дети-это не игрушка, нельзя так, Павел Александрович.
Толя подходит к сумке с детскими вещами, достает оттуда ту самую «няню» и включает ее.
- Вот так нам будет спокойнее. А может ее все-таки в кроватку положить?
- Ты не видишь, что она увлечена подушкой?! Оставь в покое ребенка. Пойдем есть.
***
- Не дергайся, Толя, ну поплакала она минутку, сейчас же спокойна. Ешь давай, - прожевывая бутерброд, спокойно произношу я.
- И все-таки мне неспокойно.
- Главное, что мне спокойно хоть десять минут. Слушай, а что мне делать дальше, как думаешь? Куда мне идти-то? К ментам? В соцслужбы? Как представлю этот геморрой, у меня начинается нервный тик. Да еще и огласке придадут. Кошмар.
- Если честно, я бы никуда не ходил, пока не нашел бы мать. Кто-то ведь вам подкинул ребенка, стало быть мать есть. Девочка все равно младенец, ни в какие школы и прочее ее пока определять не надо. Я бы подождал, если бы поиски ничего не дали, тогда бы начал заниматься бумажной и прочей волокитой.
- Может ты и прав. Только беда в том, что я совсем не знаю, где ее искать. Я перебрал весь список своих любовниц. Да я вспомнил всех, даже свою первую проститутку, прости Господи.
