– И поэтому побеждаешь ты, да? – оборвал его я.
– Победа мне безразлична. Возьми нож себе. – Он протянул его мне.
– Тогда зачем?
– Чтобы решить уравнение. Иногда нужно идти до конца, чтобы решить. Ты же сдаешься. Не борешься.
* * *
Что-то стучит по макушке. Что-то острое, ледяное, будто иглы. Пытаюсь продрать глаза, но тепло сна затягивает меня обратно.
– Эй, парень, – слышу я голос.
Нехотя открываю глаза и переношусь из одного места в другое – туда, где холоднее. Из двери тяжело нависает какая-то фигура, и на секунду я представляю, что на меня сейчас нападут.
Фигура неподвижна. Флуоресцентная вспышка на рукаве.
– Пэ Эс триста семьдесят пять Экс Ти. Нужна помощь на Лордшип-лейн-ист, Далич. Нужна скорая.
Полиция.
Сердце ускоряется. Значит, они как-то нашли ее труп и уже связали его со мной.
– Я этого не делал, – говорю ему.
Он делает знак подождать и продолжает вещать себе в плечо:
– И еще Ю. Принято. Сэр, к нам едут парамедики. Можете назвать ваше имя?
– Что? Ксандер Шют.
Только эти слова вылетают, нещадно кляну себя. Будь я хоть на толику не такой сонный, назвался бы по-другому. Но он застал меня врасплох, в тумане дремоты.
– Ладно, Ксандер. Просто сиди на месте и не опускай голову. Они приедут с минуты на минуту.
Моргаю, пытаясь осмыслить происходящее.
– Парамедики? – наконец выдавливаю я.
Солнце только-только начало окрашивать небо цветом, нанося на мир позолоту, как бывает во сне.
– Да, сэр. У вас очень неприятная травма. Просто не опускайте голову, – продолжает он и легонько приподнимает мне лицо.
Бутылка. Тот идиот швырнул в меня бутылкой. Порез, видимо, закровоточил. Осторожно дотрагиваюсь до головы, запускаю пальцы в волосы. Кончики у пальцев красные. Пытаюсь встать на ноги, но в глазах все кружится, и я вынужден снова сесть.
– Офицер, подождите, – кричу я в его светоотражающую спину.
Он утыкается в свой приемник на плече.
– Сидите спокойно, сэр. Постарайтесь не двигаться, – говорит он вполоборота.
– Нет, правда, – настаиваю я, – мне не нужны парамедики. Да я вот прямо сейчас встану и пойду.
Он продолжает бормотать себе в плечо, выставив ладонь, чтобы остановить меня. Закончив переговоры, он присаживается рядом со мной.
– Они уже едут. Я запишу кое-что, пока мы ждем. Адрес? – спрашивает он, однако, заметив грязь и лохмотья, добавляет: – У вас есть место жительства?
Мотаю головой, и он ставит галочку в формуляре в блокноте.
– Дата рождения?
– Тридцатое, седьмой, шестьдесят девятый.
– Семья? Ближайшие родственники?
– Никого. Мать умерла. Отец тоже.
– Ладно, – говорит он, бросая озабоченный взгляд на мою голову, – а что тогда здесь произошло?
Пытаюсь раскопать все, что осталось в памяти. Ведь что-то случилось, но я не могу сразу сообразить. Там был человек. Бутылка.
– Поскользнулся, – отвечаю я.
Женщина в доме вытеснила все остальное, и я в своем расшатанном состоянии не понимаю, стоит ли мне что-то скрывать. Я бы мог спасти ее. Становлюсь ли я тогда так или иначе виновным в убийстве?
Он записывает что-то в блокнот, смачивая языком кончик ручки.
– Где?
Встаю, опираясь на дверь, чтобы получше его разглядеть. Он молод. Его лицо светится юностью.
– Где поскользнулся? Без понятия.
Он с подозрением смотрит на меня.
– В парке, – спешу тут же уточнить, – в Гайд-парке.
Слегка улыбается и проводит рукой по волосам. Светлые – под утренним солнцем они отливают золотом.
– Как это случилось?
– Я же сказал вам. Упал.
