Никто из моих друзей и знакомых не верил в успех моего дела. Никто из них не рассказывал, чтобы в Екатеринбурге у кого-нибудь вырастали хорошие яблоки. Все уверяли, что здесь все культурные сорта вымерзали.
Спорить было бесполезно. Надо было на деле доказать, что я прав. Кто знает, почему у этих плодоводов погибали яблони? Может быть, они неумело обращались с саженцами и неумело выбирали сорта яблонь. Обычно деревца привозились прасолами-садоводами из Саратова, Сызрани и других городов Приволжья. В дороге они подсыхали и сажались в землю уже больными, с полузасохшими стволами и корнями.
«Нет, не климат Урала, не суровые наши морозы виноваты в гибели яблонь. Люди в этом виноваты. Они не умеют с ними обращаться, не умеют или не желают их беречь, чтобы сохранить их здоровье и жизненные силы, которые им так нужны для борьбы с нашими суровыми климатическими условиями», – думал я.
Опыта у меня еще не было, но была крепкая уверенность, что ошибаются в своих предсказаниях екатеринбургские «маловеры».
До моих посадок, в саду купленного мною дома росли тополя, липы, сирень, шиповник, рябина, вишня Каслинская, черёмуха, калина, бузина и малина красная и белая.
Прежний хозяин дома жил в другом городе, а тут жили только квартиранты: ломовой извозчик, слесарь, прачки. Помои выливали во двор и в сад. Отбросы валялись, где попало. Соседи, пользуясь тем, что забор упал, тоже сваливали отбросы на нашу усадьбу. Вместо сада была свалка нечистот.
Вот и принялся я за работу: Часть тополей вырубил, часть высадил на улицу, малину посадил рядом возле заборов, саженцы и яблоньки рассадил в разных местах усадьбы.
Теперь я все свободное от службы время проводил в саду. Работы в нем было уйма. Сколько было вывезено нечистот, камней, черепков и всякого мусора – уму непостижимо!
Зато как приятно было выйти в сад летом, когда зацвели сперва шиповник, потом липы, распространяющие повсюду свой медовый аромат.
Я ходил по своей усадьбе героем. Ещё бы! У меня в саду росли не только те яблони, что у Рудого, но и культурные сорта, в том числе знаменитый Апорт.
Наступила осень. Надо было подумать о надвигающейся зиме с её морозами. И вот я задумался над вопросом: как быть с посаженными культурными яблонями. Поступить ли мне так же, как Рудый, или принять какие-то меры по их защите.
Решил всё-таки на первую зиму чем-нибудь их прикрыть. Когда подмёрзло, взял я рогожи и обернул ими три моих культурных яблони.
Пришла весна. Солнце стало пригревать землю. Появилась зелень. Пора было снимать рогожи с яблонь. С тревогой смотрел на них. А что если они помёрзли? Рогожа все-таки очень слабая защита от наших морозов.
В конце апреля приступил я к удалению рогожек. Когда их снял, каждое деревце стало расправлять понемногу свои прутики, как будто им надоело быть связанными непривычной одеждой.
Смотрю, у Боровинки чуть-чуть показались темно-красные, как бисеринки, почки. «Значит, жива», – обрадовался я. Грушовка немного позже тоже тронулась в рост. А вот Апорт не проявлял никаких признаков жизни. А его-то мне особенно хотелось иметь. И взял я его именно из-за того, чтобы доказать маловерам, что здесь можно выращивать не только сибирку или китайку, но и Апорт. И вот, он, мой Апорт, стоял, ни жив, ни мёртв.
«Неужели, – думал я, – совсем он погиб?»
Так ходил я около него несколько дней. В конце концов, оказалось, что вся его крона (верхняя разветвленная часть дерева) помёрзла, кора на ней сморщилась, почки засохли. Подождал я ещё несколько дней и заметил, немного ниже кроны новый побег, а внизу, чуть выше места прививки ещё два побега.
