– А вдруг этот ее парень явится к ним в дом? – продолжила Эми. – И ситуация выйдет из-под контроля?
– Я потеряла нить, – сказала Бруки.
Мысли ее блуждали. Кажется, она упустила важную часть разговора.
– Что, если у него есть оружие?
– Что, если у кого есть оружие?
– У агрессивного бойфренда!
– Эми, я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Наступила тишина. Бруки села за стол в приемной и включила компьютер.
– Правда? – удивилась Эми. – Ты не в курсе? Я-то думала, ты уж наверняка знаешь.
Компьютер зажужжал и ожил. Бруки вынула блокнот из ящика стола и постучала ручкой по верхней странице.
– Знаю – что? – подтолкнула она сестру. – У меня скоро пациент. – Она взглянула на записи, появившиеся на экране компьютера. – Сорок восемь лет. Думает, что у нее воспаление локтевого сустава, как у теннисистов. Помнишь, как Логан решил, что у него такая болезнь, и отец… – Она замолчала.
Иногда, стоило ей извлечь из памяти какое-нибудь смешное воспоминание об их общем детстве, как оказывалось, что оно не такое уж веселое.
– Бруки, я говорю о маме с папой и их странной… ночной гостье.
Достав из ящика планшет с новой анкетой для пациентов, Бруки сказала:
– Значит, у них кто-то живет? В твоей старой комнате? Это проблема?
Время от времени Эми возвращалась пожить в родительский дом, когда что-то не ладилось с новой работой, новыми курсами или очередным парнем.
– Полагаю, скорее всего, она живет в моей комнате, – медленно проговорила Эми, и в ее голосе слышалась обиженная и слегка агрессивная нотка. – Но это ничего. У меня есть свой дом, Бруки. Я живу здесь уже почти шесть месяцев.
– Знаю, – сказала Бруки.
С кем-нибудь в доле.
– И у меня есть работа. На прошлой неделе я провела там больше сорока часов.
– Вау! – удивилась Бруки, стараясь не допустить снисходительного оттенка в своем восклицании. Эми и правда продержалась целую рабочую неделю? Дайте девочке приз. – Прости. Я немного отвлеклась на клинику.
И пробную жизнь порознь.
Где теперь работает Эми? В супермаркете? Или погодите, в кинотеатре? Нет. Она же вроде была дегустатором еды? Верно. Они в подробностях слышали про собеседование. «Это было как экзамен, – сказала Эми. – Очень напряженно». Ей пришлось расставить десять стаканчиков с жидкостью в порядке увеличения степени солености, затем десять других стаканчиков – в порядке повышения сладости. Ей давали маленькие чашечки с комочками ваты внутри, и она должна была определить, чем они пахнут. Эми правильно идентифицировала базилик и мяту, но не петрушку. Разве у петрушки есть аромат? Последним заданием было составить короткий текст с описанием яблок для человека, который никогда их не пробовал.
«Едва ли я способна описать яблоко», – не задумываясь, проговорила Бруки. Тогда ее мать всплеснула рукам и счастливо воскликнула: «Ну, Бруки, в таком случае ты не получила бы эту работу!»
И Бруки, которая четыре года училась и два работала в клинике, чтобы стать физиотерапевтом, вдруг почувствовала себя никуда не годной, потому что не могла описать яблоко.
– Ты и правда ничего не слышала об этой девушке, которая живет у мамы с папой?
– Не-а, – ответила Бруки. – Кто она?
В ее голос прорвалась напыщенность школьной директрисы, потому что, ради бога, что это за драма! Почему гость в доме вызывает такой переполох? У родителей широкий круг знакомых. Может быть, это какая-то старая ученица. Многие из них поддерживали связь со своими бывшими тренерами. В детстве братья и сестры Делэйни испытывали сложные чувства по отношению к ученикам теннисной школы – те были другими детьми их родителей, с лучшими манерами, лучшими ударами слева, лучшим отношением к делу. Но теперь они выросли, поздновато для детской ревности. Хотя для Эми это обычное дело – поднимать шум из ничего.
