Да, подойти и спросить. Может, он сейчас в другом месте. Подойти и спросить. Но ноги не шли. Билли поглядывал в сторону агента и не двигался. Эти полицейские вообще странные люди. Никогда не поймешь, чего они хотят. Тот тоже вел себя странно. Но выглядел он гораздо симпатичнее этого журавля с бульдожьей мордой. А может, Билли пристрастен. Нельзя по лицу судить о человеке. Подойти и спросить?
И все-таки он не подошел. Он не любил полицейских. Разговор с Бредли у него вряд ли бы получился, не признай последний в Соммэрсе своего земляка.
Как-то ночью Бредли вдруг подошел к Соммэрсу и стал его разглядывать. Потом щелкнул языком и сказал:
– Послушай, приятель, а ведь я тебя знаю.
Билли пожал плечами.
– Ты родился на юге. – И Бредли назвал маленький городок, вспомнил улицу, заросшую каштанами, и перечислил несколько известных Билли фамилий. Последним он назвал отца Соммэрса.
– А Бредли ты должен помнить, – сказал он. – Мы жили в доме напротив. Моя сестренка примерно твоего возраста. А, малыш? Неужели ты забыл Лики?
Нет, Билли не забыл Лики. Только фамилия Бредли ему ни о чем не говорила. Соммэрсы уехали из городка, когда Билли было семь лет. В этом возрасте фамилии людей не имеют значения. Но Лики он помнил. Рыжая девчонка часто перебегала дорогу, чтобы поиграть в куче песка возле дома Соммэрсов. Песок лежал два года. Старший Соммэрс все собирался отремонтировать ветхий дом. Но денег не хватало. И они уехали… Да, Лики он помнил.
– Ну вот, – удовлетворенно произнес Бредли. – Видишь, как случается. А я тебя сразу узнал. Ты похож на отца.
Потом они разговаривали еще несколько раз. Бредли пригласил Соммэрса в бар. И они посидели часок, вспомнили юг. Правда, вспоминал Бредли. Билли был мал тогда.
– Твой отец жив? – спросил Бредли.
– Война, – лаконично ответил Билли.
Бредли кивнул.
– А Лики здесь, – сказал он. – Ты бы как-нибудь зашел к нам. Хорошо?
Билли обещал. Но Бредли забыл, видно, сообщить ему свой адрес. А Соммэрс спросить у него постеснялся. В последние дни Бредли вообще выглядел озабоченным, часто хмурился, задумывался. При встречах с Соммэрсом кивал ему, улыбался, но в разговоры не вступал. И вот совсем перестал появляться в «Орионе».
В тот последний вечер Бредли был взволнован. Он несколько раз подымался в лифте на восьмой этаж. Вниз спускался по лестнице. А где-то около двенадцати зашел в кабину и подмигнул Билли.
– Жми на восьмой, – сказал он. – Тебе не надоело еще? Подожди, – шепнул Бредли, когда кабина остановилась, и вышел. Вернулся он через несколько секунд. Лицо было серьезным. Билли пустил лифт вниз. Бредли вытащил из кармана записную книжку, сделал в ней пометку и протянул книжку Билли. – Спрячь ее. Боюсь, как бы не потерять. Побереги до завтра.
И не пришел. На другой день Билли возил на восьмой этаж полицейских. Сменщик сказал ему, что ищут шаха. У Билли было достаточно сообразительности, чтобы связать действия Бредли в ту ночь с утренними событиями и исчезновением шаха. Однако газет он не читал и о том, что Бредли убит, не знал. И вот теперь раздумывал, что делать с записной книжкой…
Наконец появился его сменщик. Билли снял форменную куртку, переоделся и вышел на улицу. Записная книжка Бредли лежала во внутреннем кармане пиджака. Видимо, Бредли купил ее недавно: книжка выглядела совсем новой. Да и записей в ней почти не было.
Пожалуй, самым разумным было найти адрес Бредли и вернуть книжку владельцу. Его визит хозяева не расценят как назойливость. Да, пожалуй, это лучше всего. Только вот у кого спросить адрес? В полицию он, конечно, не пойдет. Впрочем… Ведь Бредли говорил ему, что Лики служит кассиршей в аптеке на углу Кинг-стрит и Сиккордей-авеню. Туда он и сходит…
