Читать онлайн Валерий Казаков - Яблоневый сад. Повесть

© Валерий Казаков, 2018

ISBN 978-5-4490-5548-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Людмила Николаевна, молодая симпатичная женщина двадцати пяти лет, закончившая институт имени Герцена в Ленинграде, получила направление на работу в далекую Кировскую область. Это её огорчило. Ей очень не хотелось покидать город, к которому она привыкла. Превозмогая грустную усталость, Людмила Николаевна выстояла длинную очередь у касс поездов дальнего следования на Московском вокзале. Люди в очереди показались ей мрачными, среди них она почувствовала себя ненужной забытой женщиной. Потом объявили посадку, и Людмила Николаевна медленно вышла на матовый ночной перрон. Здесь ей стало холодно и одиноко, как иногда бывало в детстве, когда мама оставляла её одну. Людмила Николаевна поежилась и пошла вдоль состава к своему вагону. Её обогнали два носильщика с сонными лицами, потом мужчина в длинном клетчатом пальто. Потом какая-то испуганная старушка с трясущейся седой головой спросила у неё, сколько сейчас времени. Людмила посмотрела на часы и ответила, старушка поблагодарила и отошла.

Только сев на свое место в пустынном вагоне, Людмила Николаевна немного отогрелась, немного успокоилась, но при этом город уже отделился от неё стеклом запотевшего окна. Начиналось утро, синеватый свет неоновых ламп постепенно стирался, и на душе у Людмилы Николаевны становилось лучше. Утро всегда прибавляло ей оптимизма.

Поезд тронулся. За окном кто-то пронзительно крикнул: «До свидания, милый», и сердце у Людмилы Николаевны неприятно защемило. «Ну, вот и всё», – почему-то подумала она. Мимо окон поплыли кварталы новостроек, какие-то мрачные деревья, заиндевелые арки пешеходных переходов, холодные бетонные опоры…

Город оборвался под мостом после гулкого и тёмного тоннеля. За окном всё шире стало раздвигаться пространство, становясь при этом однообразно – пустынным. Поезд набирал ход. Мимо окна замелькали коричневатые осины, просвечивающие насквозь, желтые березы, туманные перелески, темные изгороди, заплатки дачной земли. Будки, домики, сараи. Строй столбов, марширующих к горизонту, качели проводов. Начинался новый день, а люди в вагоне ложились спать. Здесь была своя жизнь.

Какая-то некрасивая, но хорошо одетая женщина попыталась заговорить с Людмилой. Молодая учительница с усталым видом перебросилась с ней несколькими случайными фразами, фальшиво улыбнулась и умолкала. Людмиле Николаевне было сейчас не до неё. Женщина старая, у неё всё позади, она может ехать хоть на край света, – никто об этом не пожалеет, а Людмила ещё почти не жила, она ещё не насладилась как следует своей молодостью, ещё не пресытилась вниманием мужчин и вот уже едет к чертям на кулички.

***

Деревня, куда приехала на работу Людмила Николаевна, оказалась довольно большой и довольно красивой, с птичьим названием Журавли. Она вытянулась двумя широкими улицами вдоль оврага, пролегающего от реки к лесу, и состояла из приземистых деревянных домов с пологими крышами. Между домами тут и там возвышались громадные ели и сосны. В осенней деревне было тихо, солнечно и лаяли собаки. Пахло горелой ботвой и болотной сыростью, только ворон на высоких заборах почему-то было не видно, зато по пыльной дороге тут и там разгуливали разноцветные деревенские куры.

Людмила Николаевна прошла мимо местного магазина. У магазина в это время стояли два тощих коричневых от загара мужика в промасленных телогрейках. Они о чем-то громко рассуждали, размахивая жилистыми, коричневыми от загара руками. Одного взгляда на них стало достаточно, чтобы понять – они уже навеселе. Когда Людмила Николаевна миновала их – они восхищенно посмотрели на неё сзади и заговорили:

– Ладная девка! – сказал один.

– Да-а-а! Наверное, городская. Уж больно модна! В туфельках, – ответил другой.

– У меня дочка такая же. В десятый класс перешла, вертихвостка.

– А я один остался по причине пьянства.

– Сам виноват.

– Сам не сам, а бобылем жить не привык.

Людмила Николаевна дошла до центра села и спросила у какой-то старушки про школу. Старушка махнула рукой, показывая на берег реки: «Там». Людмила Николаевна пошла в ту сторону, куда указала старушка и, когда, наконец, увидела здание школы, – сердце у неё радостно забилось. Откровенно говоря, она не ожидала увидеть такое красивое строение в сельской глуши. Двухэтажное здание школы из красного кирпича утопало в клубах увядающей зелени. Людмила Николаевна подумала о том, что из окон второго этажа этого старинного строения можно будет наблюдать ледоход на реке, а также весенний разлив. Её с детства увлекал красивый вид из окна, когда любопытному взору неожиданно открываются разнообразные детали окружающего ландшафта. С воодушевлением она ускорила шаг и вскоре достигла цели.

Вначале на невысоком холме возле школы она заметила зеленую аллею из лиственниц, которая плавно переходила в парк, состоящий из высоких охряных сосен. Чем ближе она подходила к парку, тем отчетливее слышала громкие птичьи голоса. Тут и там земля под соснами старого парка была пересечена горбатыми извилистыми корнями. Шагая по тропке между деревьями, Людмила старалась обойти эти корни стороной, и нечаянно пропустила тот момент, когда парк оборвался, сменившись густым яблоневым садом, после чего перед её взором возникло массивное здание школы. Она обратила внимание, что в облике этого строения ясно просматриваются следы бывшей дворянской усадьбы. Сразу же бросились в глаза высокие белые колонны парадного подъезда, литые чугунные ступени, а рядом с этой красотой – дощаной туалет в виде будки. Великолепное здание школы никак не гармонировало с этим странным строением. И все же в этом была какая-то очень существенная и вместе с тем характерная черта современной России, когда показное благополучие страны легко разбивалось о нелепые детали её бытового убожества.

Людмила Николаевна прошла по саду до школы, потом поднялась по чугунным ступеням к массивной двери, с заметным усилием открыла её и оказалась в длинном коридоре, который заканчивался широкой лестницей ведущей на второй этаж. Справа от себя, возле окна, она заметила пышную копну ярко-оранжевых цветов, немного поодаль – невысокую пальму в деревянной бочке. Чудь далее – сияющий лаком натюрморт в массивной раме, расположившийся на стене как раз напротив окна. Потом обратила внимание на стадо стульев возле пианино в углу. Краем глаза заметила, что рядом с пианино стоит ведро со шваброй. Возле швабры отдыхают галоши внушительного размера. В дальнем конце коридора она увидела открытую дверь, из которой доносился чей-то спокойный и громкий голос, но туда не пошла. Чутье подсказало ей, что кабинет директора должен располагаться где-то наверху.

Она поднялась по широкой деревянной лестнице на второй этаж, и оказалась на этот раз в более светлом, но узком коридоре, где живых цветов уже не заметила, зато обратила внимание на множество разноцветных плакатов и стендов.

Пройдя по этому коридору направо, неожиданно обнаружила у себя над головой небольшую мраморную доску с барельефом какого-то бородача. Из краткого текста под барельефом поняла, что в этой сельской школе побывал когда-то революционный поэт Демьян Бедный, который читал детям свои партийные стихи. Кабинет директора оказался поблизости от этого места. Она осторожно постучала в высокую дубовую дверь. За дверью чей-то сонный логос ответил: «Войдите». И она вошла в просторный кабинет, как входят в неясное будущее.

– Здравствуйте, я к вам по распределению, – заученно произнесла Людмила Николаевна и улыбнулась.

– Проходите, мы вас ждали, – ответил ей полный седеющий мужчина, поднимаясь из-за стола. – Будем знакомиться.

***

За первый месяц работы в сельской школе Людмила Николаевна узнала о ней довольно много интересного. Оказывается, большое каменное здание, в котором сейчас размещается школа, принадлежало когда-то знатному в здешних местах помещику Тимофею Харлину, дочь которого стала впоследствии видной революционеркой и погибла в 37-м году на Соловках. Что барская усадьба стояла когда-то среди густого яблоневого сада. Рядом с ней и сейчас ещё белеет пустой гранитный круг неработающего фонтана, а чуть далее расположен каменный мостик с аркой, соединяющий два берега небольшого оврага. И хотя яблок на старых яблонях уже нет, ни с чем несравнимый дух спелых плодов всё еще витает в осеннем воздухе. Земля под яблонями кое-где красна от падальцев. Школьники на переменах привычно лакомятся ими. Дети подбирают яблоки с земли, вытирают их о широкие штанины и едят с аппетитным хрустом.

Директор школы уже немолодой, но полный человек, произвел на Людмилу Николаевну приятное впечатление. Она отметила для себя, что он ничего не делает, молча. Любая его затея тотчас обрастает досужими разговорами, как снежный ком. Он ходит из кабинета в кабинет и привычно раздает обещания, выслушивает жалобы, иногда пробует шутить. И всё это, по-видимому, воспринимается им как работа. Ибо по натуре своей он не работник, а утешитель, наделённый излишней и не всегда понятной рассудительностью. Он способен легко обнаружить корень проблемы, но часто не может и не умеет эту проблему разрешить. Наверное, поэтому в школе нет ни должного порядка, ни запасов угля для котельной, ни хорошей столовой. Но особенно сильно Людмилу Николаевну огорчало то обстоятельство, что при школьном здании до сих пор не работает теплый туалет, хотя прежний хозяин этим помещением располагал, но революционные массы в двадцатые годы почему-то решили переоборудовать вместительный туалет под избу читальню.

– Вы уж извините нас за это неудобство, – пояснил Людмиле Николаевне словоохотливый директор. – Это не наша вина. Денег последнее время школе не выделяют на такие вещи. Ремонт ещё кое-как проводим своими силами, а всё остальное оставляем на потом.

– Понимаю, – ответила Людмила, хотя сильно сомневалась, что директор говорит правду.

– На будущий год обещали увеличить финансирование. Тогда мы все проблемы решим. Вы не сомневайтесь.

Людмила Николаевна вскоре заметила, что ученики в сельской школе какие-то излишне скромные, даже, можно сказать, испуганные, тайно ожидающие от своих учителей не похвалу получить не похвалу, а очередную порцию нравоучений. По глазам видно, что они не испытывают большой тяги к знаниям. Когда Людмила Николаевна начинает в классе опрос, – никто в ответ не поднимает руки, – наоборот – все, молча, склоняют головы к партам и стараются на новую учительницу не смотреть. Но Людмила Николаевна безжалостна. Она просит рассказать домашнее задание, и если не получает нужно ответа – ставит в журнале точку.

Конечно, ей хотелось бы работать как-то иначе, быть мягче, выглядеть интереснее, но здесь принято быть с учениками построже. Школьников в Журавлях отрывают от занятий на сезонные работы в колхозе. До середины октября они собирают картошку на бескрайних колхозных полях, потом на школьном огороде обирают черноплодную рябину. Из-за этого учебные программы сокращаются, пробелы растут. По этой причине молодые учителя долго в этой школе не задерживаются, рвутся куда-то в большой мир, как птицы из клетки. Сельский быт им кажется тяжелым, местный народ глупым и неинтересным.

Дети в Журавлях ходят в школу в больших, купленных на вырост фуфайках, и когда встречают где-нибудь на дороге Людмилу Николаевну, то обязательно здороваются с ней, иногда по несколько раз за день. Когда же в хорошем настроении она пытается заговорить с ними на какую-нибудь отвлеченную тему – они сильно смущаются и долго ничего не могут ей ответить. К такому общению они не привыкли.