Как любопытно.
– И перейдем мы снова на рисовые лепешки, помяни мое слово, – бормотал дед, но предстоящие тяготы бытия интересовали меня в последнюю очередь.
– А что будет, если птенец не вылупится? – спросила я как бы между прочим, – погибнет… или просто пропадет куда-то? – это, конечно, вряд ли, за грифоньим питомником всегда следили как за императорской сокровищницей. Теперь понятно, почему.
– Странные вопросы ты задаешь… Я, конечно, не в восторге от выборов, но если с яйцом что-то случится, среди знати поднимутся волнения. Там каждый род спит и видит, чтобы оказаться в совете, и задержка на пятнадцать лет никого не устроит. Может вспыхнуть бунт или даже переворот. Всемогущие боги! Забудь все, что я сказал. Неправильные это речи. Неправильные вопросы. Всегда знал, что школа твоя и ученость до добра не доведут.
Я вздрогнула и бросила на родственника опасливый взгляд – неужели он что-то заподозрил? Но нет, это его обычное состояние после вечера с бочонком – он был способен до последнего вести академические беседы, а после засыпал до утра. Ну вот, его голова упала на столешницу. Милый, добрый деда…
Спасибо, теперь я точно знаю, что не пойду похищать яйцо. На кону судьба маленького беззащитного существа и целой империи. И не уверена, кого мне жаль больше. Да, в питомник я не пойду. А последующие три дня отдыха проведу так, как должно. Карлион говорил о каникулах, положенных перед отъездом. Попробую все, чего хотелось, больше шанса не представится.
Видимо, медовуха наконец добралась до моего измученного мозга, иначе почему я вдруг вспомнила, что ни разу в жизни не целовалась?
Наутро уверенность в принятом решении окрепла, как детеныш виверны, ставший на ноги. Правда, мысли начали принимать другое направление – даже если бы я пошла на поводу у эльфа, как обычной девушке украсть драгоценное, без преувеличений, яйцо? На что снарр рассчитывал? Разве что на способности пестователя и то, что я там каждый куст знаю. И никто не заподозрит одну из лучших учениц, пока не станет слишком поздно. Доставая ухватом горшок с кашей, я внезапно поняла, что направление это опасное. Такими темпами додумаюсь до детального плана, а там и до последнего шага недалеко.
Тут кто-то кинул в окно маленький камушек. Неужели у снарра хватило наглости явиться в мой дом? Он следил за мной?!
Но секунду спустя я почувствовала жгучую неловкость за подобное предположение. У двери послышалась возня, и взволнованный голос Лили окончательно вернул на землю.
– Сай, ты дома?
– Открывай! – а это Бретт и Робин. Конечно, Лили не осмелилась бы явиться в нижний город одна.
Пока они не разбудили деду, я сняла брус с двери и чуть не задохнулась от объятий.
– Ты цела!
Знали бы они, насколько. Судя по одежде, друзья отправились ко мне сразу из школы, и счастливыми выпускниками – пьяными и беспечными – не выглядели. Неужели из-за меня? Взгляд против воли задержался на Бретте, выискивая признаки того, что зелье работает. Но, верно, не стоит ждать результатов в первый день.
– Лил думала, тебя в наложницы забрали, – хихикнул Робин, запрыгивая на подоконник по излюбленной привычке.
– А ты приревновал? – я ехидно приподняла бровь, отчаянно скрывая, что от подобных слов приятеля меня бросило в краску. Однако подруга смутилась еще сильнее – бронзовый румянец проступил даже на темной коже.
– Ты тогда ушла с эльфом, вся школа гудела как улей… Прости.
