Циана плакала, не скрываясь, хлюпала носом, словно девчонка, растирая глаза руками.
‒ Как ты понимаешь, из дома пришлось уйти – родители не могли понять моих новых привычек. Днём я перестал выходить на улицу, скрываясь от солнца. У меня, кстати, случались просветления, когда дьюкесса была занята, или обращала внимание на кого-нибудь другого. Тогда я казнился из-за убитых людей, даже потихоньку отпустил нескольких пленников. Но, стоило жажде вступить в свои права, как всё повторялось сначала.
Отец рвал и метал, грозился лишить наследства – смешная угроза для того, кто уже мёртв. Он даже представить себе не мог, что ходит по самому краю: его сын прилагал титанические усилия, чтобы прямо дома не впиться ему в горло. Кстати, мама догадалась: она в юности увлекалась этнографией и легендами. Когда пришёл домой в последний раз, она тоже плакала, как и ты сейчас.
"Венсан! Я знаю, ты вампир", – с ходу заявила она. "Не спорь, все приметы налицо. Ты очень изменился. На секретных советах у кайзера обсуждают эпидемию, идущую из Северного Брандбурга. Слово «вампиры» не произносится, но уже ни у кого не возникает сомнений. Чтобы не случилось паники в стране, все держат в секрете. Калеопа сказала, завтра будет облава – в совете настоящая истерия. Планируется сжечь дотла северную часть города, пожертвовав одним из заводов, списав всё на несчастный случай. Это очень непростое решение, но масштабы катастрофы ужасны. Прошу тебя, беги! Я скажу, что ты решил уехать в другую страну. Лучше, если так и будет".
Она обняла меня, а я… Даже в этот момент боролся с собой, чтобы не наброситься на собственную мать.
"Это непростительный поступок с моей стороны, знаю, но по-другому я не могу", ‒сказала она. "Уезжай и не возвращайся!"
В нашу штаб-квартиру, Северную больницу, я вернулся в глубоких раздумьях. Может, всё к лучшему, и стоит положить конец такому постыдному существованию? Но у вампиров очень развито чувство самосохранения, которое преодолеть не получилось. Решив бежать, я не учёл, что в Брандбурге действует не только власть кайзера, но и другого, теневого короля.
В больницу неожиданно ворвались какие-то вооружённые люди. Они застали нас врасплох, явившись днём, когда вампиры наиболее беззащитны. Нападали молча, с убийственной решимостью раздавая удары рогатинами и заострёнными палками направо и налево. В какой-то момент мы с недавно обращённым молодым вампиром оказались спина к спине против двоих людей. Я убил одного из них, а другой всадил кол в сердце вампиру. Мы остались с человеком друг против друга.
"Эка тебя скрутило, доктор!" ‒ произнёс он знакомым голосом. "И тебя не миновала эта зараза?"
Он сделал резкий выпад, проткнув мне руку с выпущенными когтями насквозь рогатиной. Боль была неимоверная. Понимая, что сейчас умру…
‒ Завтра будет большой пожар, – сказал я, глядя в водянисто-голубые глаза Дрозда, – Спаси людей, выведи их из города. Уходите днём. Так быть не должно! Не такими жертвами.
Он смотрел без выражения, но ничего не предпринимал, лишь спросил: "Откуда информация?"
‒ От кайзера, – ответил я, не видя причин врать, ‒ От его жены.
Мгновение он взвешивал все «за» и «против», а потом резким движением освободил меня, сказав: "Надеюсь, доктор, у тебя получится справиться с этим. Иди, но в следующий раз не попадайся – я тебя не отпущу".
Больше мы с ним не виделись. Переждав светлое время на чердаке, с закатом я уехал из города. Весть о страшном пожаре из-за взрыва на заводе в бедных кварталах застала меня в Шартбурге – не придумал ничего лучше, как бежать в загородный дом своей семьи на побережье. Там дьюкесса нашла, точнее, призвала меня.
