– Что за бардак вы развели! Ногу поставить некуда!
– И тебе здравствуй, – непроницаемым тоном бросает Марья.
Варю всегда удивляла эта её способность. Мамины руки нежные и мягкие, голос тихий и вкрадчивый, а взгляд такой любящий и беззащитный, что иногда кажется, будто она вот-вот расплачется. И откуда берётся вся эта несгибаемая жёсткость? Тётка по-хозяйски проходится по кухне, заглядывает в каждый угол, поднимает каждую крышку и ни на секунду не закрывает рот.
Марья отвечает спокойно, но в Варином сердце всё кипит. Она запихивает в себя слишком большие куски, не успевая прожевать уже откушенное. Сверху вливает ненавистное тёплое молоко. Набить рот едой до предела – единственный способ не дать ему говорить. Когда-нибудь она точно не выдержит, но сегодня слишком замечательный день.
– Ешь медленнее, – шепчет мама, приглаживая дочкину макушку. Привычное движение, говорящее, что косичка заплетена.
«Пора смываться», – догадывается Варя и, выползая из-за стола, направляется к выходу, прихватив ещё один кусочек с собой. Это для дела. Настасья тем временем подходит к своему любимому пункту.
– Вот если бы Стас здесь был…
– Но его нет! – перебивает племянница уже из сеней и быстро убегает на улицу под шквал тёткиных оскорблений.
Она несётся сломя голову. Ветер больно бьёт по лицу. Дыхание от этого сбивается сильнее. Щёки горят, а сердце стучит где-то под горлом. Конечно, маме придётся выслушать от золовки ещё больше неприятных слов, да и самой Варе, наверняка, достанется от всех. Но какое-то новое чувство переполняет её. Радость, ощущаемая почти физически, колющая каждую клеточку, льющаяся теплом внутри. Недобрая и, наверное, неправильная. Но о серьёзном можно подумать позже. Потому что сейчас…
«Оно того стоило!», – девочка бы рассмеялась от этой мысли, если бы не приступ кашля, заставивший её замедлиться. Пауза возвращает ей мир звуков. Что-то отчаянно привлекает внимание. Или кто-то? Приходится прислушаться, чтобы понять.
Рой голосов – ломких и срывающихся, немного напоминающих её собственный – смеются, спорят, улюлюкают. Подростки устраивают свои вселенские разборки. Обычное дело.
– Сегодня хороший день, – напоминает себе Варя. – Он не для того, чтобы ввязываться в историю.
Громкий визг, пронёсшийся по улице, заставляет девочку остановиться. Что-то внутри обрывается. Она готова поклясться, что знает этот голос. И принадлежит он вовсе не человеку. Взгляд машинально опускается на припасённое лакомство, всё ещё сжатое в руке.
– Джек, – шепчут губы.
Радость, заполнявшая её минуту назад, превращается в нечто новое – липкое, как смола, и непроглядное, как ночная темнота. Ноги сами несут её туда, откуда разливается шум.
«Это может быть не он! – верится в голове. – Пусть это будет не он!» Сердце уже знает ответ, но ужас всё равно перехватывает горло от увиденного.
Знакомые лица – старшеклассники, одногодки, несколько неместных ребят. Последних девочка знает плохо, некоторых не помнит вовсе. На полу барахтается Ромка, пытаясь вырваться из тяжёлых лапищ грузного прыщавого мальчишки с детским и до неприязни глупым лицом. Чёрные кудри Вариного дружка лезут в глаза, давая противнику ещё большее преимущество. Марья бы давно разобралась с этими непослушными прядями, но она не его мама, а той всё равно, в каком виде ходит сын.
Снова визг. Варе не нужно много времени, чтобы отыскать Джека. Огромные, полные грусти и страдания глаза, смотрят прямо на неё, точно умоляют: «Спаси!» Кровь липнет к его прекрасной чёрно-белой шубке, льётся откуда-то из макушки, стекая по дрожащему носу вниз. Лапы стиснуты и перекручены леской, язык беспомощно болтается на ветру.
