Норбер уже выпустил воротник де Ласи, когда вдруг вспомнил о том немаловажном, что беспокоило уже давно:
– Постой! Разве ты не был в особняке Белланже, когда насиловали Жаклин Арман.. дочь вдовы Арман, посудомойки? Сможешь поклясться своей хваленой дворянской честью, что не участвовал в этих барских забавах?
Де Ласи позеленел как незрелая оливка, глаза округлились от ужаса, он вскинул руки, словно защищаясь, и забормотал:
– Я её не.. нет.. нет!
И вдруг резко сорвавшись с места, бросился бежать. Куаньяр зло сплюнул себе под ноги, так верить ли этому трусу или он сейчас упустил одного из титулованных насильников?!
Обернулся на свою бледную спутницу, не сводившую с него широко раскрытых синих глаз.
– «Так куда тебя вести, принцесса? В первый раз у тебя в кавалерах санкюлот?– в тоне звучала скорее насмешка, но не злоба.
Резко махнул рукой мрачному лохматому кучеру:
– Гражданин, не подбросите в Сен-Жермен? Мы возвращаемся из Тюильри…
Кучер медленно перевел взгляд с Куаньяра на его спутницу, это была очень странная пара, вооруженный саблей мужчина в красном колпаке санкюлота, в узких, потертых брюках и в старом сюртуке, обутый в стоптанные низкие сапоги и молодая дама, а в том, что девушка именно дама, сомневаться не приходилось. Усмехнулся, сплюнул на землю и спросил угрюмо:
– Что там?
– Всё кончено… для аристократов, езжай уже, брат…
У дверей особняка Куаньяр остановился.
– Ну, вот и всё, прощай, принцесса. Необычный способ знакомства, верно? Что опять не так?
Мадемуазель де Сейан осторожно коснулась его руки:
– Я никогда не смогу забыть, того, что вы сделали для меня…Может, будет лучше, если мы зайдем вместе… чтобы они видели вас?
– Не совсем уверена, что они будут очень рады тебя видеть?… Ага, а увидев рядом вооруженного типа в красном колпаке, конечно же, растают от счастья? Нет уж, черта дикого, забудь об этом, принцесса… – он резко выдернул руку, но заметив, безнадежность и слезы, предательски блеснувшие в синих глазах, – если они выставят тебя за дверь… хотя лично я в это не верю, запоминай мой адрес, улица Сен-Жак, дом 24, третий подъезд, живу я в мансарде, под самой крышей, спросишь гражданина Куаньяра, меня там хорошо знают. Удачи тебе, принцесса.
Вечер 10 августа. В опустевший Тюильрийский дворец, с городских окраин стекались бледные заплаканные женщины, жены, дочери, сёстры инсургентов искали тела своих близких… В Сент-Антуан и Сен-Марсо уходили скорбные телеги с трупами погибших санкюлотов.
Сентябрьские убийства 1792 год
Сентябрь 1792-го… 5-е число.. По личному поручению Робеспьера, но официально, от Совета Парижской Коммуны Куаньяр поздно ночью явился в мрачные стены Аббатства…
Некоторое время нервно оглядывался, сильных впечатлений с первых шагов было достаточно.
Во внутреннем дворе, где расположился импровизированный трибунал Майяра, прервавший свою бурную деятельность на пару часов, булыжники были залиты кровью, сапоги скользили, с целью удалить кровь, всё пространство двора покрывали пучки соломы.
В свете фонарей он увидел тела, много десятков зарубленных, заколотых, забитых насмерть людей с разбитыми головами лежали один на другом, телеги за ними еще не приехали.
Перед ним, членом Парижской Коммуны, почтительно расступались исполнители приговоров, хмурые парни в заляпанной одежде, с закатанными по локоть рукавами, с их сабель и пик еще капала кровь.
