Уже по запаху духов Моники я учуял, что письмо от нее. Пронюхав от кого письмо, первой реакцией было скомкать его и выкинуть навсегда, но любопытство все же взяло верх. Письмо было следующего примерно содержания:
«Никита, прошу, прочитай письмо до конца, ладно? Раз уж ты меня теперь тотально игноришь… в вАбстракте я тебе писать не стала, все равно ты не читаешь там мои мессаги. Я не знаю, что наговорила тебе про меня А., но мне больно видеть, как ты переметнулся к ней, не желая даже выслушать меня! Что ж – это твое дело, но об одном тебя прошу – будь осторожней с А. Она та еще А… феристка: покруче нас с тобой вместе взятых «разводящая». Я кое-что про нее знаю из некоторых источников… Ты и сам, думаю, скоро все поймешь, а когда поймешь, возможно, будет слишком поздно. Я сама не до конца пока понимаю ситуацию, поэтому говорю только то, что знаю наверняка. Главное: будь с ней аккуратней, не говори все что думаешь, планируешь и т.д. Ну и поразмышляй на досуге над тем, насколько случайно она оказалась тогда в кино… когда у тебя у самого на странице в вАбстракте указан и любимый кинотеатр, и любимый 15-й ряд. Да и все твои увлечения и пристрастия там как на ладони расписаны. Сложно ли поддержать с тобой разговор на любимые темы? Для нее – нет. Да и вообще мне известно о ней еще кое-что, чего тебе лучше не знать… не буду опускаться до сплетен. Можешь мне и не верить, но скоро ты и сам убедишься, что она совершенно не такая, какой ты ее себе навоображал… Поверь мне хоть в этом! И в любом случае – береги себя. М.»
Должен признать, что это письмо имело значительный успех среди моих путаных мыслей, порождая несметное множество вопросов. Зачем Монике писать подобное письмо и предупреждать меня? И… сколько дней пролежало письмо в портфеле? Я вспомнил, что в прошлый раз перебирал портфель воскресным вечером, тогда письма в нем, естественно, не было. «Значит, оно могло пролежать там с понедельника и по сегодняшний вечер, а сегодня четверг. С Афиной же я пообщался только во вторник утром, после увольнения, тогда мы и начали игнорить Монику… то есть письмо она мне подложила либо вчера, либо сегодня… ладно, это как раз не так уж и важно», – восстанавливал я ход событий почти что вслух.
Мысль заработала в полный рост, уже не давая уснуть.
Думал я в ту странную ночь и о том, что как-то в последнее время слишком часто все стало переворачиваться с ног на голову: то я уволен, то, вроде бы, по собственному желанию, уволен мой увольнитель, как бы по состоянию здоровья, подозрительно все это… если еще час назад я был полностью уверен, что Афина – хорошая, а Моника, напротив, оказалась плохой, то теперь – не знал, что и думать… «Ведь если полностью поверить этому письму, выходит, что все ровно наоборот. И всю неделю я игнорировал Монику, буквально избегал ее, даже не рассматривая ее сообщения в вАбстракте. И действительно: почему? Может быть, зря».
Но мгновенно рождались новые вопросы: зачем они наговаривают друг на друга? Можно было бы списать все на некую борьбу за мое внимание, и все-таки обвинения в аферах – это уже серьезно, стала бы Моника такое придумывать? И тут же, вспоминая кристально честный взгляд Афины, мне было очень непросто заподозрить ее во лжи… Наверное, именно в этом безупречно чистом взгляде и заключалась причина моей безоговорочной веры ее словам. А кроме того, ну что там за аферы такие, прикидывал я, чем Афина может мне навредить, и почему мне, ведь наши отношения складываются так прекрасно… Да и что у меня такого, собственно, есть, чего нет у других? Тем более что я изначально был и, безусловно, оставался беднейшим из «разводящих» своего отдела, что с меня брать-то? Как-то это не клеилось…
