Ян и Мила - страница 7

– Что Ян делает в детском доме?

– О, милая моя, есть вещи, которые Ян держит при себе. И если он не выбалтывает сразу все, что у него сидит в голове, значит, нам так и не узнать.

Мила опустила голову, и, спустя какое-то время, вдруг тихо спросила:

– Ты отведешь меня к деду?

На глазах Агаты моментально выступили слезы.

– Да, милая, он будет очень рад, – она силой заставила себя улыбнуться, но слезы все же взяли свое и полились без единого шанса взять их под контроль. Со времени своего приезда Мила первый раз нашла в себе силы заговорить о нем с бабушкой. Чувство стыда и вины обострились, как только она попала на эту землю.

Девушка обняла ее и тоже заплакала. Так горько и сильно. До спазмов, до перехвата дыхания. До боли в животе. Она плакала по деду. По тому, что один из самых любимых ее людей ушел, а она так и не сказала ему, как дорог он ей был. По быстротечности времени, по неизбежности событий. По тому, что Агата теперь совсем другая. И мир теперь совсем другой. И она с этим миром тоже меняется. По тому, что детство прошло, и той беззаботной Милы, что обожала лежать под яблоней в саду и мечтать о всяких глупостях – уже больше нет. Вместо нее есть потерянная девушка, которую она едва знает.

– Я хочу ему столько всего сказать, отведи меня к нему, – слова давались с трудом, челюсть сводило от интенсивности эмоций, и Мила опустилась на пол. – Я должна была прилететь сразу же. Я думала…Что он…Что он подождет, что его болезнь не столь агрессивна, я думала еще есть время, – ее плач стал беззвучным. Казалось, впервые за эти два месяца она дала волю своим чувствам. Впервые по-настоящему оплакивала деда, словно до ее сердца наконец-то дошло горе.

Они еще долго сидели так: Мила на полу, а Агата на стуле – и каждая думала о своем, уже не пытаясь вытирать катившиеся слезы. Они обе потеряли одного человека, но горевали по разным: Агата по своему милому и доброму мужу, который унес с собой ее молодость, а Мила – по деду, с уходом которого закончилось ее детство.

– Давай отнесем ему оладьи? Они такие вкусные, – предложила Мила, когда, наконец, обрела голос. Она слабо улыбнулась своей идее. – Тем более, Яну я их просто не могу оставить.

– Я думаю, Артуру очень понравится, – согласилась Агата. – Какая великолепная идея!

– Только по дороге зайдем еще купим мороженое. Сегодня суббота. А мы с дедом по субботам едим мороженое. Его уход – не причина прекращать традицию!

Когда умирает человек, его родные готовы цепляться за любые дела, которые связаны с ним. Они готовы делать что угодно во имя ушедшего. Отказываясь ставить глаголы в прошедшее время или выкидывать уже никому ненужные вещи, они обманом продлевают его присутствие в своих жизнях.

Агата везде видела своего мужа. Могла растолкать людей, если далеко впереди идущий человек имел неосторожность одеть такую же шляпу, что и Артур носил при жизни, или же пойти на голос, звучащий как голос ушедшего мужа. Только чтобы догнать человека, и убедиться, что он – не тот, кого она ищет. А если кто-то вдруг произносил ее имя, она моментально оживала, словно в надежде, что он просто потерялся, и обязательно- обязательно найдется. Такой любимый, такой родной.

Пальцы Милы, перебрав в матерчатой сумке несколько маркеров, достали цвет «муссон» и легкими движениями нанесли последние штрихи на рисунке.

Асфальт получился словно после дождя, и отражение в нем вышло что надо. Мила еще раз взглянула на рисунок и решила, что если она нанесет еще какие-нибудь линии, то только его испортит. Набросок был сделан еще в Питере, но Мила никак не могла настроиться на то, чтобы его закончить. На плотном листе было изображено несколько девушек в мультяшном стиле. Девушка на каблуках, задрав подбородок, с завистью смотрела на высоких красоток, и тут же, на втором кадре, она же, сгорбившись, стояла в обществе коротышек. Надпись ниже гласила: “Все зависит от того, где ты”. Имелся в виду, конечно же, не физический фактор.