Янки при дворе короля Артура - страница 3

Затем он объяснил, что состоит в поварах, потому не имеет времени для болтовни, хотя вообще не прочь бы поболтать. Особенно ему любопытно было бы узнать, откуда я взял такую странную одежду. Оглянувшись кругом, он указал мне на человека, которому нечего делать, который, кажется, сам желает со мной поговорить. Это был тоненький воздушный мальчик в узких красных панталонах, которые делали его похожим на раздвоенную морковь. Верхняя часть его костюмы была из голубого шелка с изящным воротником и такими же манжетами. На его длинных желтых локонах была кокетливо надета розовая шелковая шапочка с пером. По лицу было видно, что он добр, а из веселого настроения можно было заключить, что он доволен собой.

Он был так красив, что хоть сейчас в рамку. Подойдя ко мне, он улыбнулся и осмотрел меня с беззастенчивым любопытством. Затем он отрекомендовался мне и сказал, что он паж.

– Какой там паж, – сказал я, – строка вы, а не паж! [1]

Это было очень грубо, но я был раздражен. Однако он нисколько не изменился и не подал даже виду, что обиделся. Затем он начал болтать весело, счастливо, по-детски, как будто мы были старинными друзьями. Он забрасывал меня вопросами обо мне и об моей одежде, не дожидаясь ответов и перескакивая с предмета на предмет. Между прочим он упомянул, что родился в начале 513 го года.

Холодные мурашки забегали по моему телу. Я остановил его и спросил с робостью:

– Может быть, я не дослышал. Повторите, пожалуйста медленнее и отчетливее. В котором году, вы сказали, родились?

– 513.

– 513! Не понимаю! Послушайте, милый мой мальчик, я иностранец и никого здесь не знаю, будьте честны и великодушны со мной. Скажите, вы в своем уме?

Он ответил утвердительно.

– И все эти люди тоже здоровы?

Опять утвердительный ответ.

– Так значит, я помешанный, пли со мной случилось что-нибудь особенное. Если это не дом для умалишенных, то скажите же мне правдиво и откровенно, куда я попал?

– Во дворец короля Артура.

Я подождал с минуту, чтобы освоиться с новой мыслью и затем сказал:

– И какой же теперь год по-вашему?

– 528, девятнадцатое июня.

Сердце мое горестно сжалось, и я повторял с отчаянием:

– Я никогда больше не увижу моих друзей, никогда, никогда! Они родятся на свет только через тринадцать столетий.

Я, кажется, поверил мальчику и сам не знал почему. Что-то во мне верило ему, мое сознание, если хотите, но мой разум отказался понимать. Мой разум громко протестовал, и это было вполне естественно. Я не знал, как примириться с обстоятельствами, с людьми, которых я видел. Мой разум считал их помешанными вопреки очевидности. Совершенно неожиданно и случайно я вспомнил одно обстоятельство. Я знал, что единственное крупное затмение солнца в первой половине шестого столетия было 21-го июня 528 г. и началось через три минуты после полудня. Итак, если у меня хватит сил выдержать сорок восемь часов, я буду иметь случай убедиться в справедливости или ложности уверений мальчика.

Как бы то ни было, будучи практичным коннектикутцем, я отложил решение интересовавшего меня вопроса до указанного дня и часа, а пока принять обстоятельства, как они были, чтобы лучше осмотреться и извлечь наибольшую выгоду из моего положения. Я рассуждал таким образом: если теперь девятнадцатое столетие, и я нахожусь в убежище больных, откуда до поры до времени мне не удастся выбраться, я могу встать во главе учреждения, как самый сознательный из всех обитателей. Если же, с другой стороны, теперь, действительно, шестое столетие, я могу согласиться на более скромные условия: месяца через три я могу управлять всей страной, как наиболее образованный человек, родившийся на 13ОО лет позднее всех существующих в настоящее время людей. Во всяком случае, я не из тех, которые теряют зря время; раз я обдумал, я начинаю действовать.