– Наташенька, ты не волнуйся. Действуем, как договорились. Убираешь собаку. Мы заходим. Пока вы нам не нужны, сидите где-нибудь тихо, покуда не позовём. Пошли.
Наташа забежала во двор и минуту спустя, позвала остальных в дом.
Наташины родители были дома. Гостей встречала немного опешившая Надежда Анатольевна.
– Здравствуйте! – бодро начал Владимир Леонтьевич.
– Вечер добрый… – сказала Надежда Анатольевна, – проходите, пожалуйста… чего на веранде стоять.
Надежда Анатольевна вопросительно смотрела на свою дочь. Нина Николаевна перехватила её взгляд:
– Мы родители Валеры. Меня зовут Нина Николаевна, мужа Владимир Леонтьевич. Вот решили приехать к Вам познакомиться, если не прогоните, – мама заулыбалась.
– Проходите в зал. Присядем, поговорим. Надежда, чего гостей не приглашаешь? Наташа, поставь чайник – вышел Сергей Борисович.
– Ой, спасибо… мы только из-за стола, – остановила Наташу Нина Николаевна.
Родители прошли в большой зал, а Валера с Натальей прошли в её комнату. О чём говорили родители, им не было слышно. Из зала до их слуха доносились то мужские, то женские приглушённые голоса, то все разом, но о чём именно говорили родители, они не слышали. Вдруг возвысился голос Наташиной мамы. Она говорила громко, срываясь на крик. До молодых иногда доносились отдельные фразы, в которых был мат.
Неожиданно всё стихло. Иногда молодые слышали глухо бубнящие голоса. Наташа вышла из своей комнаты и подошла к залу. Немного послушав, она вернулась в комнату. Наташа смотрела на Валерия большими и удивлёнными глазами, на которые наворачивались слёзы,
– Они там договариваются насчёт аборта. И говорят, что пока ты служишь, я буду жить у матери. Она меня съест.
Внутри Валерия всё вскипело. Он взял Наташу за руку, и они прошли в зал.
– Извините, а наше мнение вы не хотите спросить.
– Подслушивать некрасиво. И вообще, вас никто не звал, – с укором посмотрела Нина Николаевна на сына.
– Уж что уж там уж. Раз пришли, так заходите. Ну, доченька, расскажи мамочке, разве для такого «хахаля» я тебя кормила и воспитывала? Что ж ты как последняя про***** перед первым встречным ноги задрала? – и, повернувшись к Валерию добавила, – ещё молоко на губах не обсохло, а женилка уже вскочила… И что, некому было вставить? Девочку нашёл?
– Мама, прекрати! – закричала Наташа и заплакала.
Нина Николаевна подошла к невестке, обняла и прижала её к груди.
– Вы уж действительно. Хоть бы нас постеснялись.
– Нина Николаевна, Вы тоже хороши. Как Вы радовались, что у Вас будет внук или внучка, а здесь про аборты заговорили, – отстранилась от неё Наташа.
– Брось, дочка. Я хотела хоть немного твою маму успокоить, но, смотрю, все усилия тщетны. Оставлять тебя здесь – значит оставить на погибель. Она тебя в гневе или изобьёт, или на аборт свезёт. Так что решать тебе. Как скажешь, так и будет.
– Неужто из материнского дома сбежишь за этими, – заголосила Надежда Анатольевна. – Народила на свою голову. Да если б знать, то в своё время аборт бы сделала. Разом больше, разом меньше. Но не терпела бы сейчас таких унижений…
– Да прекратите вы кричать… Пожалуйста, – возмутился Владимир Леонтьевич.
– Действительно, Надежда, чего ты разоралась. Криками уже не поможешь и ничего не исправишь. Надо о свадьбе думать, да где молодым жить, – трезво заметил Сергей.
– Жить? Так молодым негде жить? Где хотят, там пускай и живут. Только не здесь. Я от неё отрекаюсь. Не слушала мать, так пускай своим умом живёт дальше. Как «чесались», так пусть и «чешутся». Вон у неё муж уже есть, ему и думать как семью содержать и где семье жить… На том мой сказ. Если хочешь уходить, убирайся с глаз моих, прошмандовка… И на свадьбу не жди. Я не приду.
