Спать лег пораньше, чтобы сразу, по росистому утру, когда еще не проснутся пчелы:
– Забрать у них лишние припасы.
– Нет. Все брать Ждан не будет, обязательно оставит в дупле, сколько надо «мухам» на зимовку.
Ведь все на свете должны жить по-божески, не одним только сегодняшним днем:
– Сейчас, мол, есть чем закусить и ладно, а на завтра хоть сгори все разом синим пламенем.
Бережет бортник свои промысловые угодья:
– Вот и этому пчелиному рою по его доброй воле никогда не будет никакой беды.
…Ночь миновала, наступил рассвет. Но спит промысловик. Не просыпается добытчик.
Крепкий мужик бортник Ждан:
– Мало кто в их, довольно большой, деревне способен реально померяется с ним силами на кулачках.
Да только с некоторых пор грудь стала сохнуть. Видимо, сразу после того, как однажды после не слишком неудачной охоты на пушного зверя, заночевал в зимнем лесу без костра.
Промерз изрядно:
– И вот с тех пор как простудится, рвет горло кашель.
Не обошелся даром и вчерашний долгий путь по болотине:
– Всю ночь бил Ждана тяжёлый озноб, лишь к рассвету забылся он горячечным сном.
И пробуждение оттого не обрадовало.
– Эх, проспал, окаянный, – ругнулся он, когда уже солнце, восходя к зениту, начало припекать его, как следует.
– И все-таки не терять же еще один день в ожидании удобного момента для сбора сладкой добычи?
К тому же хорошо знает бортник Ждан:
– В болоте худой дух, нужно поскорее отсюда выбираться.
Потому, больше не мешкая, взялся за дело.
Запалил он свой дымарь, заправленный гнилушками и немного щепой, приспособил крепкую опояску, как упор для подъема на березу, перекинул ее вокруг ствола, крепко на руки концы намотал, и ловко перебирая босыми ногами по шершавой коре, полез наверх.
У самого дупла нашелся крепкий сук, который бортник приспособил, как лишнюю для себя опору.
После чего перекинул из-за спины туес, раздул дым, чтобы выгнать пчел, и, только было начал браться за дело, как случилось непредвиденное.
Протяжный рев потряс округу.
Горячей волной обдало бортника со спины и как пушинку сбросило с дерева вниз, прямо в болотистую жижу.
Последнее, что запомнил бортник Ждан, прежде чем потерять сознание от нетерпимой боли:
– Падающий на него ствол березы.
Он как соломинка был переломлен у самого основания-комля всё той же непонятной и страшной силой, что сокрушила человека, оказавшегося в воле буйства стихии.
– Неудачно ли начавшийся день?
– Отмененная ли охота или испытанный им страх перед тварью небесной, чье появление всколыхнуло весь Богодар?
– А может и все вместе взятое? – не на шутку испортили настроение Великого князя.
Первыми это испытала его верная дружина, вернувшаяся следом за ним на стремительных рысях под защиту крепких крепостных стен детинца.
На кого рыкнул разгневанный непонятным, князь Твердислав, кому дал в зубы просто за то, что тот невольно подвернулся ему под горячую руку. Словом, вел себя не так, как прежде:
– В роли «отца и командира».
Когда же прошел он в свои княжеские покои, пришел черед расплачиваться за его неприятности и окружающей чади:
– Домашнм слугам.
До вечера, таким бразом, бушевал и гневался властитель Богодара, всесильный князь Твердислав.
Лишь когда все же велел на традиционный общий ужин со своими приближёнными воинами и чиновниками выкатить бочку настоявшейся медовой браги, приближенные княжеские тиуны поняли:
– Пронесло злость стороной.
