Зафиру не хотелось втягиваться в этот разговор, и уж тем более обсуждать при всех Пантасилею, существование которой в его жизни, он хотел сохранить в тайне от других. Чужие, охочие до сплетен языки, чего доброго, сглазят еще его счастье и осквернят чистоту возлюбленной.
Он успел только досадливо махнуть рукой, будто соглашаясь с догадками мясника, но не успел прибавить к своему жесту ни слова, как в кухню решительным шагом вошел мажордом Апостольского замка Дезидерио Дукато, прервав своим появлением фривольные разговоры.
– Уважаемого Козимо свалила хворь, – объявил он присутствующим, важно обведя взглядом кухню, как если бы объявлял о появлении важной особы, – вам придется управляться без него. А ты, – мажордом выискал среди поваров, пекарей и свежевальщиков мяса, смуглого юношу с черными, как уголья, глазами, – будешь сегодня за главного, – ткнул он пальцем в Зафира. – Так Козимо сказал, – добавил он, сразу же предупредив возможные вопросы относительно выбора на роль главного повара парнишку, который ничем среди прочих не выделялся.
– Видать Козимо вчера гороховой каши объелся. Кишки ему скрутило, – с ехидной ухмылкой высказал предположение о его внезапной болезни один из поваров и, высунув язык, издал неприличный звук, едва только Дезидерио Дукато удалился.
Отсмеявшись шутке товарища, все воззрились на Зафира. Кто-то в ожидании его распоряжений на правах главного, а кто-то глядел на юношу завистливым и ревнивым взглядом, прикидывая, чтобы устроить ему такого, чтобы тот, не дай бог, не возомнил о себе много.
От пристальных взглядов и воцарившейся в огромной замковой кухне тишине у Зафира все сжалось внутри, а в горле встал комок. Зачем это хворый Козимо выдумал назвать его своим заместителем? Почему не кого-то другого из поваров, постарше, а значит опытнее, чем он? Зафир, конечно, знал, чем и как живет кухня замка Святого Ангела. Четвертый год уже пошел, как он покинул Геную, приютившую его на добрый десяток лет. За то время он научился у Отто премудростям хлебной выпечки и перенял от Мафальды, кормившей многочисленное семейство с оравой ребятишек, умение потрошить рыбу и птицу, варить похлебку и каши. Но то была нехитрая еда городского люда, а не римской знати. Тонкости высокой кухни он постигал уже вдали от дома, проделав извилистый путь от Лигурийского побережья до Флоренции, где пристроился в дом торговца тканями, в лавку к которому захаживали состоятельные горожане, а некоторые из них еще и сиживали с хозяином за одним столом. Потом, уже добравшись до Вечного города, перекочевал в семейство ювелира, на кухне которого, работал подручным у его повара, шлифовал свои кулинарные познания. Затем судьбе юноши было угодно предоставить ему место на кухне в Апостольском замке, куда мальчишка, неизвестно какого роду племени, даже и не мечтал попасть.
И вот теперь ему выпала обязанность стать главным поваром папского двора. На день? Два? Зафир не уверен был сейчас, что рад этому обстоятельству. Скорее, наоборот.
Он подошел к шкафу, где хранил свои бумаги Козимо, в которые каждый день вносил списки блюд обедов и ужинов папского двора, тщательно расписывая рецепты, скрупулезно перечисляя состав продуктов и их количество. Должность обязывала его отчитываться о качестве еды, которую готовили для главы церкви и его окружения, и согласовывать закупку продуктов.
