Эстер ни на секунду не сомневалась, что Редактору и в голову ничего подобного не приходило, но разуверять Ленку, однако не стала. А та то и дело поглядывала в сторону Редактора долгим с мечтательной поволокой взглядом, подсаживалась к нему поболтать на корпоративных вечеринках, якобы, ненароком касалась плеча, стряхивая воображаемые пылинки. Но все это не находило должного отклика у Редактора.
Он был женат. Правда, за несколько лет тесного сосуществования в одной команде, он успел развестись, обрести новую пассию и в очередной раз оказаться на грани разрыва романтических отношений. На этом переломном моменте их и застал ливень в далеком маленьком городке, куда они вдвоем потащились на раскопки диггеров, обнаруживших немецкий военный «мессер».
– Ты сапоги резиновые взяла? – Редактор посмотрел на ее совсем еще новенькие светло-серые Nike.
Эстер совсем и позабыла про сапоги. Да и не было у нее никаких резиновых сапог.
– Держи, – один из парней-копателей, – протянул ей здоровенную пару размера, наверное, 45-го.
Дело было весной. Но накануне после непродолжительного потепления, погода раскапризничалась, просыпала мокрым снегом. В городе от кратковременного циклона уже и след простыл, а в лесу белая насыпь еще лежала. Эстер уверенно зашагала вслед за всеми вглубь лесной чащи пока не угодила в болото. Заснеженная его поверхность была обманчивой, выдавала себя за бугристую лужайку, покрытую кочками. Одной ногой Эстер провалилась по колено в болотистую жижу, другой осталась стоять на травянистом бугре. Редактор, который шел за ней следом, помог вытащить из чавкающей хляби ногу, затем утопший сапог. Вылил из него воду и, поддерживая Эстер за руку, заново натянул сапог на ногу в промокшем носке. До обломков «мессера», покоившихся на дне старой воронки они добрались, отсняли часовой исходный материал. На выходе из леса их застал ливень. Деревья стояли еще голые, редкие разлапистые ели, под которыми по началу старались укрыться, оказались плохой защитой. Дождь стоял стеной. Деваться было некуда, пришлось выбираться к машинам. Когда, наконец, сели в редакторский Рендровер, оба были промокшие до нитки.
– На, переоденься, – он вынул из дорожной сумки свитер и протянул его Эстер. – А то еще воспаление легких схватишь мне.
Он говорил это в своей обычной недовольно-грубоватой манере, но Эстер чувствовала, что все это скорее напускное.
Она юркнула на заднее сиденье и прежде, чем скинуть с себя мокрую одежду, взглянула в зеркало заднего вида, поймав его взгляд.
– Да, не смотрю я… – отвел он глаза, чтобы не смущать Эстер.
В городе остановились, чтобы перекусить, и он поставил перед ней стопку водки. Эстер замотала головой.
– Пей я сказал! – он настойчиво пододвинул к ней стакан еще ближе. – Пей, а то точно простудишься. Или ты что, вообразила, что я тебя сейчас напою и приставать начну? – рассмеялся он.
– А точно будешь? – Эстер залпом опрокинула стопку, уткнувшись носом в краюшку черного хлеба.
На следующий день он неожиданно принес ей томик Муроками. «Мой любимый спутник».
– Мне кажется, это то, что тебе сейчас нужно.
Больше они ни разу об этом не говорили.
Эстер взглянула в зеркало в стенном проеме, поправила волосы, которые утром часа два утюжила парикмахер, превращая ее пружинистые кудри в мягкие волны, собранные кверху, пересыпанные мелкими маргаритками, заколотые в локоны.
