– С глубоким сожалением вынуждена сообщить вам о непрофессиональном поведении одного из ваших сотрудников.
Слушая жалобу, Гюнтер испытал неожиданно острое раздражение и негодование. Как смела Измайлова судить его так строго? Но он не подал виду.
– Безответственный, недисциплинированный, беспечный и халатный.
Он криво улыбнулся:
– Похоже, я ей не очень понравился. – Гамильтон промолчала. – Но ведь этого недостаточно, чтобы… – он запнулся. – Или достаточно?
– В обычной ситуации, Уэйл, этого было бы достаточно. Специалист по взрывным работам вовсе не «просто очередной наемный техник», как ты изволил выразиться. Правительственные лицензии просто так не раздают. И, хоть ты, возможно, не в курсе, у тебя, кроме всего прочего, очень низкий показатель роста. Большой потенциал, но никакого прогресса. Проще говоря, ты всех разочаровал. Однако, к счастью для тебя, эта дамочка оскорбила Дона Сакаи, и он дал нам понять, что мы не обязаны ее слушать.
– Измайлова оскорбила Сакаи?
Гамильтон уставилась на него.
– Уэйл, ты очень забывчив, знаешь?
Тут он вспомнил лекцию Измайловой по атомной физике.
– А, да-да, теперь понял.
– Итак, вот тебе две возможности на выбор. Я могу объявить тебе выговор и занести его вместе с жалобой Измайловой в твое личное дело. Либо ты отправишься на Землю, и я прослежу, чтобы эти мелочи не попали в корпоративную систему.
Выбор был невелик. Но Гюнтер и тут нашел светлую сторону:
– Похоже, я тебе небезразличен.
– Не обольщайся, Уэйл.
Следующие два дня он снова работал на поверхности. В первый день ему опять пришлось везти топливные стержни в Чаттер С – на этот раз он держался дороги, и реактор был заправлен точно по графику. На следующий день ему выпало отправиться в Триснеккер, чтобы забрать несколько старых стержней, находившихся там уже шесть месяцев на временном хранении, пока люди Керр-Макджи спорили, нужно ли их переработать или же захоронить. Для Гюнтера это было довольно выгодное задание, поскольку, хотя цикл солнечной активности и убывал, действовало предупреждение о возможном ее увеличении на поверхности и ему начислялась надбавка за риск.
Когда он прибыл на место, один из дистантников, управляемый через интерфейс телеприсутствия откуда-то из Франции, отменил его задание. Была проведена очередная встреча, и решение снова отсрочили. Он порулил обратно в Бутстрэп под новую – а капелла – версию «Трехгрошовой оперы» в голове. На его вкус она звучала слишком слащаво, но это было то, что слушали там, дома.
Через пятнадцать километров стрелка датчика ультрафиолета резко упала вправо.
Гюнтер протянул руку и постучал пальцем по индикатору. Никакого эффекта. По его спине побежали мурашки. Он посмотрел на крышу кабины и прошептал:
– Только не это…
– Служба Радиационного Прогнозирования только что транслировала предупреждение об опасности наивысшего уровня, – вежливо сообщил грузовик. – Это связано с внезапным световым штормом. Весь персонал на поверхности должен немедленно проследовать в ближайшее убежище. Повторяю: немедленно следуйте в убежище.
– Но я в восьмидесяти километрах от…
Грузовик замедлил ход и остановился.
– Поскольку данная единица не оборудована дополнительной защитой, повышенная радиация может вызвать неполадки в системе. В целях обеспечения исправного функционирования данного транспортного средства вся автоматика будет отключена, включается ручное управление.
