[в замке через пару дней]
– Я, Эрик Хоу, пришёл говорить с Шолль Герайя – орал приземистый черноволосый парень. Шолль вышел замотаный в простыню. Из двери за всем этим поглядывала Лана, накинувшая на себя медвежью шкуру. Её зелёные глаза так и изучали гостя.
– Надеюсь ты отвлекаешь меня по делу!
– Я пришёл выразить тебе благодарность.
P. S.
Уже за праздничным столом Эрик рассказал, что прикидывался идиотом, ибо властная мамаша не дала бы ему править герцогством. В последствии совместные пьянки Хоу и Герайя стали традицией на долгие века.
А Лана вышла за Шолля и научила жену Хоу магии жизни, чтобы придавать Эрику выносливости на брачном ложе.
Шолль, кстати, после целебной слюны нового друга частенько нуждался в обратном эффекте, ибо стремился залюбить чуть ли не до смерти.
На фамильном гербе рода теперь красовалась оскаленная голова Йормунганда в профиль. Это лучше чем мешок зерна со шпагой и арбалетом.
Сам змей же разок-другой за год вылезал и задавал свой извечный вопрос, съедал десяток овец и уплывал, вежливо прощаясь.
Несколько раз Герайя просили его кого-то сожрать, так он с удовольствием выполнял просьбу, да спрашивал – остались ли у рода Герайя враги, недоброжелатели или те, кого не жалко.
Лана родила дочь. Назвали её Мэйд. В честь матери Шолля. Она ещё много детей нарожала, через пару веков половина королевства если и не по фамилии то по крови точно относилась к роду Герайя.
Собеседник слегка напрягся. Не всерьёз, чисто формально, из уважения к возрасту.
– Знаешь что? Я просто тебя убью. Прийдя к Императору ты знатно просчитался. Ты, пернатый, дописался в свои тексты.
Император поставил ему шах конём.
– Опрометчиво, – заявил этот мерзавец, чиркая пером по носовому платку, дабы запечатлеть услышанный эпитет. Он поправил ворот серого пиджака и наклонил голову в бок. Перо осталось на столе, пачкая скатерть ярко-красными чернилами.
– Отчего же? Ты, назойливая муха, своей писаниной подрываешь дела государства! Голову с плеч, и говорить не о чем, – очередной ход и шах. Мерзавец отрешённо смотрел сквозь доску, изредка улыбаясь своим мыслям. – Гудвин, чёртов северянин. Все беды от твоего народа.
– Моих сторонников тоже? Тебе ли не знать, что у меня верных людей предостаточно. Верных, в отличии от твоих псов. Убей меня – и народ обретёт мученика. Ну же, утопи страну в крови.
– Страну? Нет, тебя вполне хватит.
– Но на мне это не закончится. Я неплохо дописался в свои тексты. Сыграл на наболевшем народа, который гнёт на тебя спину.
– Ай хитёр засранец, ай да сукин сын!
– Стараюсь, – потупился писатель, закрывая короля пешкой.
– Мат, – Император побил пешку ферзём, тот оказался под защитой слона. Король находился в дальнем углу доски.
– Действительно, мат, твоё высочество.
В руке Гудвина возник револьвер. Дуло смотрело точно промеж императорских глаз. Нестреляный – подумал Император, ещё не успев осознать произошедшее.
– Мат, – согласился правитель, не выказывая беспокойство. Лишь капли пота на лбу выдавали его эмоции.
– Самое забавное, – писатель усмехнулся. – Это мне легко сойдёт с рук. Сошло бы.
Сухой щелчок раздался эхом по залу. Император облегчённо выдохнул и обмяк, едва не съехав на пол.
"На волоске. Всю жизнь на волоске…"
Револьвер остался на столе. Неплохой, надо сказать, с рукоятью слоновой кости, изготовленный под руку владельца и украшенный штампами известных оружейников континента. Дороговато даже для монарха.
