– Ты с кэ-бэ-тэ? – спросила она, так и не убрав ладонь с груди Игоря.
– Да, – ответил он.
– Елен Пална, – подключился Костя. – Чего вы? – он улыбнулся: не так, как покупателям, но и не и так, как Халину со Жданом – Первый день человек у нас…
– Первый день, – не унималась Елена Павловна, – и в такой обуви! Это ужас просто! Тебе, Чижов, тоже должно быть стыдно.
– Верите? – Костя выкатил глаза и положил руку на сердце. – Стыдно, очень стыдно.
– Подошва утром порвалась, – сказал Игорь. – Пришлось одеть эти. Не босиком же?
Елена Павловна была хорошо сложена – как говорится, следила за собой: подтянутая, спортивная (она занималась то ли карате, то ли теквандо); талия, плечи, ноги – если в фигуре и имелись недостатки, они сглаживались грамотно подобранной одеждой. Когда однажды к ней в гости забежит дочка – лет девятнадцати, двадцати, – со спины их будет просто не различить… А вот лицо Елены Павловны было взрослее и намного – точно не спутаешь ни с двадцатилетней, ни даже с тридцатилетней. Стоило ей заговорить или просто пошевелить губами, нахмурить брови, как лицо покрывали морщины, всех сортов и размеров – от тонких чёрточек до основательных, которые уже не спрячешь и не разгладишь. Щеки начинали обвисать, пока ещё чуть заметно, но в них уже можно было увидеть будущую старость… И взгляд – никак не девочки.
– С виду нормальный парень, – сказала она, – и такое… Уж лучше б и впрямь босиком ходил!
Игорю захотелось вступиться за туфли, будто обижали его товарища – да, со странностями, постоянно ковыряющего в носу, неуклюжего и несобранного – и всё же товарища. Но защищать было уже не от кого – Елена Павловна заприметила новую жертву, мгновенно потеряв интерес и к Ждану, и к его туфлям.
– Лисицина! – она обошла Игоря и Костю. – А ты где, моя радость, шлялась весь день?
Игорь поправил смявшуюся на груди футболку.
– Это была Ужва, – сказал Чижов, – завотделом мелкой бытовой…
Они прошли к лестнице, зашагали наверх. Было шумно и людно, не то что днём. Некоторые продавцы уже успели переодеться и спускались, вернее – протискивались сквозь тех, кто только поднимался к раздевалкам.
– Но про твои сандалии она права… У выхода из метро – сразу за курицами с шаурмой, правее как бы – обувной магазинчик, там ещё такая зеленая дверь – работает с восьми. И цены нормальные, и есть из чего выбрать. Выйди пораньше и заскочешь перед работой… Или, – Костя изобразил улыбку «для своих», – не-ту де-нег?
– Нету, – подтвердил Игорь.
– Ну и чего морозимся? Одолжу. Прогуляемся только к банкомату.
У всех на бейджиках были полные имена, как в паспортах и трудовых – Ольга, Надежда, Светлана, – а она почему-то была Катей: «Васильева Катя, продавец-консультант». «Может, – подумал он, – она и по паспорту какая-нибудь Катя Борисовна? Как в том американском кино?»
Утро начиналось с наведения чистоты. Уборщицы возили по полу жёлтые кёрхеры с длинными хвостами-кабелями, протирать же остальное – полки, терминалы, товарные горки, сам товар – было обязанностью продавцов.
Швы между плитками напоминали сетку в три-дэ-максе – компьютерная модель, на которую наставили всяких три-дэ объектов. Без покупателей – изнанка торговли, как и тогда, у чепэшника, когда Игорь впервые зашёл за лоток: вот коробка-касса, здесь – все документы, сюда можешь поставить сумку; и обувь, если захочешь переобуваться… Хотя, конечно, с другим размахом, скорее – сам рынок перед открытием, только куда чище и никто не похмелялся.
