(Cat Balance)
Ждан решил не повторять вчерашние «геройства» – в начале двенадцатого поднялся в столовку, прихватив стандарты и пачку крекеров (под кофе крекеры оказались более в тему, чем «правила поведения»); около трёх – переоделся, сходил пообедать в «Штурвал» («Бюджетный вариант», подсказал Чижов). Не забывал и про перекуры – раз в час-полтора выбирался на улицу, сворачивал за угол, проходил мимо служебного входа и сервиса… Курить на главных ступеньках разрешалось лишь тем, кто одет не по форме, начальству и, само собой, покупателям.
Вдоль торца магазина тянулась улица Весенняя. К слову, и адрес «Європы» был не Космонавта Добровольского, а Весенняя, дом 2, хотя главный фасад находился всё же на Добровольского: центральный вход, буквы с подсветкой и плакаты зайди-купи в два этажа высотой.
Асфальт заканчивался сразу за табачкой – дальше улица распадалась на две пыльные дорожки – какие-нибудь Нововесенние-Маловесенние, протискивающиеся между старых неухоженных (а иногда и заброшенных, с выбитыми окнами) двух-трёхэтажек.
За сервисным центром был въезд на задний двор – перекрытый шлагбаумом, с будкой охранника – здесь разгружались фуры, отсюда отправляли машины доставки.
Возле этого въезда и расположилось место для курения – ничем не огороженное, никак не обозначенное. Сориентироваться можно было разве что по самим курильщикам в красных футболках: продавцам, техникам – тут обязательно кто-нибудь стоял, иногда собиралось человек пять-шесть.
Игорь отоходил чуть в сторону, на пару шагов; как, наверное, и положено новичку – там же, где и все, но пока ещё сам по себе. Смотрел на автомойку (напротив сервиса, через дорогу); высокие тополя за ней – лохматые, растрёпанные, взбламошные, бурчащие всякий раз, как подует ветер; офисную десятиэтажку со столовой «Штурвал» на первом этаже. Дальше была набережная – отсюда уже не видно – мост, выгнувшийся как кошачья спина; заваленные всяким мусором склоны-берегá; снова старые двухэтажки, между которыми росли новые жилые комплексы – стеклянный жэ-ка «Изумруд», хмурая и серьёзная «Славянская усадьба»… Впрочем, представить можно было что угодно – десь там у найвищих глибинах, десь там, у найглибших висотах – море вместо речки, или степь, или лес – густой, закарпатский, как в клипе Русланы…
И тут Ждан услышал «привет», совсем рядом. Игорь не заметил, как она подошла, встала возле него, закурила – девчонка с мелкой бытовой. Всё утро она возилась с пылесосами – двигала, выставляла, собирала-разбирала – ходила туда-сюда вдоль вертикалок.
– Ждан Игорь, – прочитала девчонка на бейджике.
С распущеным хвостом её лицо показалось Ждану более приветливым, открытым, чем в зале. Он хотел точно так же, вслух, прочитать и её фамилию-имя, но бейджика не оказалось.
– Упс, – сказала она и тут же раскрыла ладонь, показала его, как какой-нибудь пропуск.
– Лисицина Ольга, – кивнул Игорь.
Распустила волосы, сняла бейдж, закурила – словно это была другая Лисицина, не та, что в зале; в лучшем случае – сестра-близнец.
– Тебя вместо Болоцкого взяли?
– Наверное, – ответил Ждан. Его шкаф, его стиралки, его подруга? Главное, чтобы теперь не завалили какие-нибудь: «нам Болоцкий денег должен – а теперь, значит, ты».
– Ясно, – сказала Оля. И вдруг заметила что-то. – Ой, – она хлопнула Ждана по плечу. – Глянь.
Под шлагбаумом сидел кот – крупный, полосатый, с довольной (самодовольной) мордой – казалось, даже ухмылялся. «Нормальный Васька, – говорил про таких отец Игоря, – а то заводят на кой-то хрен себе этих курносых, или лысых-пучеглазых». Лисицина присела на корточки и погладила кота по спине. Тот чуть отодвинулся, но убегать не стал.
