– Почему? – удивился Ждан. У чепэшников это был чуть ли не первый вопрос: «На какую сумму вы расчитываете?»
(Made in Italy)
– В одном итальянском городке, – Чижов снова встал за терминал, как за трибуну, – жил да был старик Мерлони. И было у него три сына. Франческо, Витторио и Антонио. В своё время старик подсуетился: организовал фирмочку по производству весов. Дела шли успешно, фирма процветала и расширялась – вскоре, кроме весов, старик занялся ещё и газовым оборудованием, водонагревателями, плитами, другой бытовой техникой. Когда сыновья подросли, он отдал каждому какую-то часть: старшему, Франческо, досталась бытовая техника, Витторио – водогрейки, а младшему, Антонио – весы и газовые баллоны. Одно время эти три фирмы назывались мерлони-что-то, а потом появились знакомые нам аристон (это у старшего), индезит (у среднего) и ардо – у младшего. Со временем, Франческо и Витторио решили действовать совместно, причём заправлять всем стал средний; Антонио же – так и остался сам по себе.
Согласно финансовым отчётам, объём продаж Indesit Company в 2005 году сократился (3,06 млрд. евро против 3,1 млрд. евро в предыдущем году). Продажи техники ARDO, напротив, выросли на 19% по сравнению с 2004 годом и составили около 1 млрд. евро.
За день Ждан будто заново перезнакомился со всеми на отделе. С Лёхой Шевелем (который поднимал воротник) и Валерой Нефедовым (старшим продавцом) – заочно: один был выходной, другой – догуливал отпуск… Всего на кэ-бэ-тэ, не считая Халина-зава, работало восемь человек: Сотник с Шевелем отвечали за встройку; Чижов – за водогрейки, обогреватели и кондёры; Олейников, теперь уже вместе с Игорем, – за стиралки; Миша Малик (Халик звал его мэ-мэ) и Юра Сохацкий – за холодильники; Нефедов же, как старший, обходился без «своей» техники.
– А почему ни на какой? – не унимался Левич. – Ты что – особенный?
– Нет, – тихо ответил Ждан.– У нас так принято.
Центр тяжести сместился. Из будто-бы-свидетеля Игорь превратился в соучастика, а то и главного обвиняемого. Тут уж или соглашайся со всем, или – вслед за Маликом.
– Что, блядь, принято? – рявкнул Левич.
– То, – Игорь чуть было тоже не вставил «блядь», – что старший продавец не отвечает ни за какую группу товара, – он говорил уже ровно и спокойно, как с покупателями. – Не я это придумал.
Холодильщики – Сохацкий и Малик – выглядели как парочка из ситкома: вечно бурчащий Юрец – бледный и худой; и рубаха-парень Михей – полный (от пива-мяса добреют), с детским лицом. Разные темпераменты, но общая работа. «Привет, Сохатый!» – «Пузо подбери, а то уже по полу волочётся». (Закадровый смех.)
До того как попасть на кэ-бэ-тэ Юра успел месяц, или даже чуть дольше, поработать на а-вэ отделе. Потом его перевели: на крупной не хватало людей, а на аудио-видео, наоборот, было много… Впрочем, по слухам они чего-то там не поделили с Левичем. Так что фирменную угрюмость Сохацкого можно было прозвать «тоской эмигранта-изгнанника»: «Иногда он закрывал глаза, – едва сдерживая смех, будет декларировать Костя, — и будто бы снова переносился к бескрайним, уходящим к горизонту рядам малазийских телевизоров, таким родным китайским ди-ви-ди и разрывающим сердце на части автомагнитолам».
И так всегда: они находили свободную лавочку или, если шёл дождь, заскакивали в какую-нибудь кофейню. Садились и тут же протягивали друг другу листочки. Свои она каждый раз подписывала «Ты», а вот он постоянно выделывался: «U», «4U», «ту ю»… «Оля проснулась в начале восьмого», – прочитала она. «Игорь чуть было не опоздал», – прочитал он.
