– Ты теперь меня на лопату и в печь? – спрашивает он, с вызовом глядя на меня.
– С чего вдруг?
– Так ты же баба Яга!
Я не смогла удержаться от смеха.
– Ну, какая же я баба? Не видишь что ли – девочка я!
– А чего тогда в ступе летаешь?
– Хочу и летаю! Это моё дело! Покажи лучше свои руки.
Ивашечка послушно протягивает мне ладони. Они сплошь покрыты волдырями. И не только ладони, обе руки по самые локти сожжены крапивой. Хорошо, что он не босой, а то и ноги были бы такими же.
– Ох, и дурень же ты, Ванька! – возмущаюсь я. – Зачем тебе надо было в крапиву лезть? Вон кусты ракитника недалеко!
– Крапива ближе была, туда и сиганул, – оправдывается парень.
Я пытаюсь припомнить бабулины уроки. Какую же травку надо приложить, чтобы помочь мальцу? Какую же? Ну, какую? Эх, берега кисельные! И почему я её в пол-уха слушала? Как бы сейчас это всё пригодилось! Жалко парнишку-то. А может, просто заклинание прочесть, и всё само заживёт? Как же там? Чуфы… фуфы… Чуфыры-фуфыры… Не помню! Ванька смотрит на меня с надеждой. Мне становится стыдно. Вдруг Мотя начинает громко мурлыкать, и тут же в голове моей возникают бессвязные бабушкины фразы:
– Одолень-трава одолеет недуг… отвар Иван-чая уймёт сильную боль… подорожник кровь остановит…
Всё не то! От огорчения я и сама уже чуть не плачу. Неожиданно у меня возникает чёткий план действий, как будто кто-то руководит мною.
– Мне нужна вода! – говорю я и, взяв Ваню за руку, шагаю к канаве. – А ты отыщи мне щавелевые листья! – командую я Моте.
Тот послушно встаёт и отправляется на поиски.
Ваня вдруг начинает упираться, вырывать свою руку, но я крепко держу его. Свободной рукой он больно тычет меня в бок.
– Ты чего? – удивлённо спрашиваю я.
– Ничего! – дерзко отвечает парень. – Ты сейчас напоишь меня из этой канавки, и я козлёночком стану!
Я не могу удержаться от смеха. Это ж надо так верить в сказки!
– Я просто хочу помочь тебе, глупый!
– Я не глупый! – возмущённо отвечает парнишка, но больше не вырывается.
Я промываю обожжённую крапивой кожу, потом разминаю в руках принесённые Мотей листья щавеля и накладываю их на больные места. Ванька морщится, но терпит. Сверху обёртываю его руки большими листьями лопуха, который служит мне бинтом, и закрепляю его тесёмками, найденными в кармане куртки. Всё! Первая помощь оказана, теперь надо подумать, где мы будем искать Алёнку.
Глава 4, в которой Йошка становится детективом
– Вспоминай, что такое необычное ты видел или слышал, когда собирал свои рыжики? – спрашиваю я Ваньку. – Может, Алёнка что-то сказала? Или вскрикнула?
Тот растерянно пожимает плечами. Ничего такого он не помнит. Всё было, как всегда.
– Ну, может, ветка хрустнула, шишка с дерева упала, или птица вспорхнула? – настойчиво расспрашиваю я его.
Ванька отрицательно качает головой.
– А другие грибники вам не попадались?
– Попадались! Старичок какой-то встретился с большой плетёной корзиной. Мы ещё посмеялись, как он эту корзину до дома дотащит, если полную наберёт. В ней и я могу поместиться! И даже сестрица моя.
Я невольно улыбаюсь, вспомнив Алёнку. Она ещё худее меня и росточку совсем небольшого. Бабуля моя всегда удивляется этому:
– До чего же девка-то тоща! – говорит обычно она, качая головой. – И с чего бы это? Растёт на свежем воздухе да на свойском молочке, значит, и с виду должна быть кровь с молоком! Нынче мода на тощих пошла. А по мне, так лучше быть круглолицей, розовощёкой пампушечкой, чем такой дранощепиной!
