Глаза мои постепенно привыкают к темноте, но ничего, похожего на выключатель, я нигде не вижу. Зато различаю какой-то стол или верстак, а на нём очертания различных предметов. Один из них похож на огарок свечи в стакане. Я пытаюсь зажечь его взглядом, и это у меня получается! Пламя взвивается внутри стакана и, трепеща, бьётся о стеклянные стенки. Лев вздрагивает и испуганно озирается. Он не понимает, как загорелась свеча. И это меня забавляет. Огонь тускло освещает наши лица.
– Ты ведь специально нас сюда заманил, да? – спрашивает догадливая Васька.
– Мы вас в окно увидели, – продолжая всхлипывать, признаётся Лев. – И Тоха послал меня, чтобы я увёл вас в подвал.
– Значит, ты приготовил для нас западню и сам в неё угодил? – улыбается Лёха.
– Я не хотеееел! – ноет Мартышкин.
– Конечно, не хотел! – язвит Лёха, медленно приближаясь к парню. – Ноги сами сюда пошли, против твоей воли, руки сами открыли тяжёлую дверь, и твоё туловище, совсем не слушая безмозглую голову, втащило её сюда. И теперь ты навеки останешься здесь!
– Помогите! – кричит Лев, метнувшись вглубь подвала, но тут же ударяется головой о толстую трубу под потолком и падает.
Мы все вместе поднимаем его и усаживаем на ящик, прислонив спиной к стенке. Ох, и тяжёлый же этот увалень! Он таращит на нас испуганные глаза и бормочет, не умолкая:
– Я не хотел! Чесслово! Не хотел! Я не буду больше! Не буду!
– А что ты не будешь? – прицепляется к нему дотошная Васька.
– Ничего не буду!
– Нет, Мартышкин, будешь! – сурово говорю я. – Будешь мучить свою бедную мамашу, потому что она всё тебе прощает.
– Будешь делать глупости, потому что ума твоего только на это и хватает, – добавляет Васька.
– Будешь докучать всем вокруг, потому что это доставляет тебе удовольствие, – сурово произносит Лёха.
– Поэтому тебе лучше остаться тут навсегда! – зловеще подвожу я итог.
И Лев Мартышкин, уставившись на нас, дрожит от страха.
Глава 13, в которой кое-кто получает по заслугам
Вдруг Мартышкин вскакивает и бросается к двери.
– Мааа-мааааа! – вопит он и с силой колотит кулаками по металлу.
Мне даже жаль его становится. Но мелких пакостников надо наказывать, чтобы впредь неповадно было, поэтому я продолжаю изображать злобную фурию.
– Никуда мы тебя не отпустим, Лёвушка, даже не надейся! – с кривой улыбочкой говорю я ему. – Дружок твой тебя запер, значит, суждено тебе, милок, навеки тут оставаться.
Что?! Я назвала его милок? Совсем как старая-престарая бабка. И почему я так сделала? Никогда таких слов не употребляла. Неужели это бабулечно-Ягулечные гены во мне просыпаются?
– Он мне не дружок! – всхлипывает Мартышкин, медленно стекая спиной по двери, и мешком плюхается на пол.
Неожиданно в его руках оказывается телефон, и парень лихорадочно ищет нужный номер. Я легко отнимаю у него трубку и ласково говорю:
– Нет, дружочек! Звонить ты не будешь, даже не надейся! И никто не сможет прийти тебе на помощь.
– Ты такой пухленький, такой сладенький, крысам наверняка понравишься! – включается Васька.
– Вы чё?! Какие крысы?! – испуганно таращится парень.
– Те самые, которые живут в этом сыром подвале! – вступает в нашу игру и Лёха. – Знаешь, как они тебе рады?! Сидят в тайных укрытиях и ждут своего часа. Они ужасно голодные! Мы сейчас уйдём, а крысы повылезают. Отовсюду! Уставятся на тебя сотнями чёрных бусинок, зашевелят маленькими усиками и оскалят ровные ряды острых зубов.
