Юбилей Дьявола. Геноцид народов в КНР - страница 12

– Что делаешь?

– Хочу переписать.

– Поэт что ли, дописывай то, – грубо произнес мужчина.

Чак продолжил текст на первом клочке: ты жива. Со мной все отлично. Я у себя дома. Знай, что тебя очень ценю и переживаю. Все сделаю, чтоб тебя освободили и мы будем вместе. На веке люблю тебя. Очень жду.

– Достаточно!

Мужик свернул клочок текста и всунул в задний карман.

– Послезавтра снова на той скамейке в это же время будь.

– Понял! Заранее большое спасибо вам, – Чак отблагодарил еще тысячей юанями. – Когда примерно состоится суд?

– Обычно в СИЗО два месяца чалятся до суда. Бывает и по году. Как карта ляжет. Она в красной камере содержится, значит по терроризму уйдет в колонию.

– Много случаев, что оправдывают?

– Террористов не оправдывают.

– Если докажут, что невиновна. Суд же отпустит?

– При мне такого не было. Тяжелая статья. Врагов народа никогда не оправдывают.

Чак не стал дальше мусолить тему.

– Пора прощаться. Будь аккуратен. Если заподозришь слежку, не приходи на встречу. Понял? Тебя и меня пристреляют без суда.

Пройдя метров пятьдесят, Чак задумался о письме Халимы. Тяжело дышалось, вокруг мутнело. В каждой букве он ощущал непереносимые страдания. Словно бутылку в дребезги разбили об бетон и теперь собрать ее некому. До остановки было невмоготу идти. Недолго думая, развернулся и направился в магазин. Там, не поздоровавшись с продавцом, попросил налить ему полстакана водки и стакан компота.

– Малой, не многовато ли?

– Нет, я так пил уже, – соврал Чак продавцу, прикинувшись так, что с ним все в порядке.

– Ну, как знаешь.

Продавец немного не долил водку до полстакана и положил перед ним квашенную капусту с маринованным помидором.

– Помидором лучше закуси.

Чак лихо опрокинул в горло огненную жидкость и закусил помидором.

– Еще можно долить? – глубоко выдохнул из себя.

– Нет, вполне хватит тебе. Плохо станет, стошнит.

– Не стошнит, налейте еще.

Чак снова глубоко выдохнул. Продавец на отказ обрубил в просьбе.

– Что стряслось?

– Все хорошо.

Он поправил лямку сумки, расплатился с продавцом и вышел ошарашенным из магазина. Продавец сказал ему в след, что если плохо станет, чтоб вернулся обратно. Но Чак этого уже не слышал. Моментально полегчало. Прошелся бесцельно ближе к полям и присел на сумку глядя на горы. На тот момент морально сломался. Жизнь обесценилась. Окончательно решил совершить суицид если Халиму не оправдают. Верил, что есть другой мир, в котором царит только доброта и счастье. Где не существуют кровь и горе, где не нужно мириться с произволом подлости и остального зла, что напоминало бы об этой жизни.

– Не знаю теперь, как узнать о ее родителях.

Чак с Джетом прогуливались в парке после учебы.

– Судя по тому, что народная прокуратура не имеет доступ к подобным делам, думаю не возможно узнать. Узкий круг типа твоего отца владеют информацией.

– Самое плохо, когда к близкому тебе человеку не можешь обратиться.

– По сути твой отец решает их судьбы. Тяжелый случай. На днях обдумывал, что если бы уйгуры имели полноценную власть, они бы с нами также поступили?

– Вряд ли, просто у нас законы и традиции через чур жестокие. Политика партии на крови и страхах построена.

– Ошибаешься. Не только у нас – это практикуют и другие нации ради сохранения своей идентичности и суверенитета. Фашисты в Германии истребляли же евреев. Японцы истребляли наших предков. Сколько жаждали нас захватить. Чингизхан захватывал наши империи. В истории круговорот войн происходил за превосходства нации над другими нациями. Пришлось великую стену построить от захватов колонизаторов.