– Десятка умельцев, значит, маловато, – Кай отодвинул блюдо, – а одного охотника с перебитым ребром да вспоротой ногой достаточно?
– Да слух про тебя идет, Весельчак, – пожал плечами Шарни, пряча под рубахой заряд. – Вроде лезешь ты всегда в самое пекло, а все никак не загнешься. Говорят, что даже Пустота не смогла тебя перемочь.
– Как же, – кивнул Кай, – хвастался муравей, что под сапог не попал. Прочие что везут? Сколько подвод?
– У Таркаши-гиенца три подводы, – заторопился Шарни. – Сыр везет. Лучший гиенский сыр. Много сыра! Он тут пяток кругов трактирщику продал, я пробовал, чуть было собственную руку до локтя не зажевал. Усити из Намеши разное везет. Остроносый по всему Текану катается, осторожный, как крыса, хитрый, как лиса. У него вроде бы и медная посуда, и ножи из Намеши, и ювелирка и стекло из Зены, и шелк из Туварсы, и кожа из Гиены. Просто лавка на трех подводах. Ну а у этого негодяя Такшана две повозки. Обе крытые. Рабынь он везет. Девчонок. Двадцать душ. Где только наловил их, судя по выговору – гиенские, но все с Вольных земель. И ведь на всех ярлыки сумел выправить! Харуна уже справлялся у него, знаю. Хотел отбить даже, но куда против урайского права? Хиланские ярлыки, честь по чести! Вроде как не рабыни, а наемные. Ну так нас не обманешь, наемных в цепях не держат, дурманом не потчуют. Своих, что ли, подгребает? Хороши молодки, как на подбор, только спят почти все время, точно под дурманом. Вот как кормит – не знаю, но одна девчонка вчера как ходила за лошадьми, так и упала без чувств. Вроде с голоду. А может, побитая сильно? Как только под копыта не попала.
– Да уж, не хочешь ступить в дерьмо – сиди дома, а нет дома, считай, что уже в дерьме, – пробормотал, прикрыв глаза, Кай, потом вздохнул, повернулся к трактирщику, который притащил набитые продуктами подсумки. – Так что ходи, не бойся. Сколько с меня?
– Пять монет серебра, – буркнул трактирщик. – Это если с благодарностью.
– Хорошо, – кивнул Кай, распуская шнуровку кошеля. – Хотя и очень взлетела цена с прошлого раза.
– Ну так и ты не бесплатно мерзость бьешь, Весельчак, – оскалил редкие зубы в улыбке трактирщик. – Я слышал, за крупную тварь по золотому, по два сшибаешь?
– Ты бы у Харуны спросил, много ли я с него взял, когда в прошлом году с крайних сосен выводок пустотников снял, – покачал головой Кай. – Или у меня сундук с золотом за спиной? А знаешь, почему мне иногда и в самом деле по золотому платят?
– Жадный ты, вот и платят, – буркнул трактирщик.
– Может, и жадный, – задумался Кай. – Только когда меня нанимают, до меня, как правило, голову складывают несколько человек из тех, кто подешевле берет. Да и я ни разу не был уверен, что всякую мерзость перемогу. Ладно. Ухожу я. Вот деньги. А ведь уведу я от тебя едоков, хозяин.
– А и уводи, – подобрал монеты со стола трактирщик. – Новые подгребут. Особенно этого Туззи с его головорезами уводи. Если бы не Харуна, они бы разорили меня давно. Не очень-то платить хотят. Особенно есть там у него один мерзавец – Таджези. Только и смотрит – что бы украсть. И баба одна с мечом ходит. Недавно появилась. Тьфу, убил бы, пакость какая.
– Ну бабы с мечами бывают разные, – заметил Кай в спину трактирщику и тут же стал подниматься, потому как с улицы донесся глухой удар и чей-то негодующий вопль.
– Ну так что? – с надеждой уставился на охотника Шарни.
