ЮНОНА и АВОСЬ, или Развод длиною в четверть века - страница 19

Дошли до входа в подземный переход около Центрального вокзала. Андрей остановился. Жена процедила негромко: «Давай ключи», имея в виду ключи от квартиры, которую он снимал для них с сыном. Было ли это частью её плана, или это было единственное, что пришло в голову в тот момент, Андрей не понимал, но противиться не было смысла. Хотя и не очень ясно было, зачем ей это. Скорее символический жест, акт отчаянья с её стороны. Покорно и без лишних слов он вынул из кармана комплект и протянул ей. Она взяла и напоследок проговорила с болью и злобой: «Ей нужен не ты, а твои деньги!».

Андрею в тот момент было всё равно – лишь бы поскорее закончилась эта тягостная сцена. Да и сами слова, этот брошенный в злобном раздражении бабский аргумент опять же был настолько банален и пошл, что снова напомнил о дешёвой мелодраме.

Убедившись, что жена спустилась в подземный переход, Андрей развернулся и, сначала не спеша и изредка оглядываясь (от этой женщины всего можно было ожидать), а потом, ускорив шаг, направился к припаркованной машине. Через пять минут он увидел издалека свой зелёный Понтиак и бродящую около него в недоумении и беспокойстве Юнону. Мобильного телефона у польки тогда ещё не было – не наступило ещё время поголовного «отелефонивания».

Первый вопрос, который он задал Юноне, был о том, откуда жена может знать адрес её квартиры. Паника и испуг отразились на её лице. Полька начала уверять, что не понимает. Но Андрей уже начал ощущать знакомое, сосущее «под ложечкой» чувство. Так случалось, когда интуиция начинала всё сильнее и сильнее подсовывать ему варианты подсказок. Подсказок, которые разум ещё отрицал, близкий человек ещё отпирался, но что-то неуловимо и неумолимо твердило Андрею: «Ещё шажок, думай, думай, развязка тут – рядом. Не верь тому, что слышишь, верь тому, что чувствуешь…»

Сели в машину, отъехали пару кварталов в сторону офиса. Но на работу россиянин не спешил. Одна, одна только мысль завладела им – чего не договаривает Юнона? Он запарковал машину, повернулся к польке и угрюмо проговорил глухим от нервного напряжения голосом: «Давай, рассказывай». И то , что он услышал, повергло его в шок.

Из сбивчивого рассказа Юноны выходило, что уже больше года за его плечами происходили события, о которых он даже не догадывался. Оказывается, его изобретательная жена уже давно тайком от него установила контакт с его первой секретаршей – уже уволенной к настоящему моменту белоруской Тамарой. Пользуясь его отъездом в Москву, посещала пару раз старый офис – тот, что был в двухкомнатной квартире в центре Варшавы. Там и познакомилась с Юноной. После увольнения Тамары встречи продолжались – на этот раз не в офисе. Якобы однажды Тамара позвонила Юноне в новый офис и попросила встретиться для какого-то очень важного разговора, которого нельзя доверить телефону. И якобы наивная и сокрушающаяся от содеянного полька поехала на эту встречу. Разговор был никаким не срочным, настолько же и не важным – какие-то спекуляции жены насчёт ситуации с кавказскими бандитами, семейных отношений россиянина и прочие глупости, выдуманные, как понимал Андрей, его собственной женой. Он слушал всё это с нарастающим раздражением и негодованием. К этим чувствам примешивалась ещё и гадливость. Ощущение было сродни тому, как если бы, войдя в собственную квартиру, обнаружил, что в ней побывали воры – беспорядок, ящики шкафов вывернуты, квартира сразу стала чужой – обшарившие её руки вызывали чувство брезгливости к своим собственным, много лет знакомым вещам.