Но, пожалуй, самой интересной была фотография времен его службы в американском военно-морском флоте США. На этом фото Жак Лурье в мундире младшего капрала морской пехоты стоял навытяжку перед офицером, вручающим ему Медаль Почета за подвиг, совершенный во время битвы за Иводзиму. Здесь он был уже наполовину тем, каким его помнит большинство до сих пор: Зверем, поднявшимся из Бездны и мрачным творцом Зла, обогатившим красочную палитру мира извращенными сюжетами смерти.
Рассматривая лицо Лурье на фотографии, Петти отметила про себя, что он совсем не был похож на серийного убийцу. Приятная внешность и широкая открытая улыбка делали его похожим на классического американского героя с обложки агитационного плаката. Он и был этим героем, по-крайней мере, в общественной жизни. Бакалавр медицины, боевой «морпех» и самоотверженный миссионер, не побоявшийся уехать в чужую враждебную страну на долгие семь лет. Почему, человек с такой безупречной биографией, как Жак Лурье, превратился в чудовище и стал убивать ни в чем не повинных женщин и девушек? Что случилось с ним в Японии, и кем был тот странный монах, ставший его наставником?
Петти поймала себя на мысли, что слишком много думает о Жаке Лурье и решила положить этому конец. Содрогаясь от омерзения, она скомкала газету в плотный шарик и, не целясь, метнула его в пластиковую корзину, стоявшую у самой двери. Описав дугу, бумажный шарик отрикошетил от квадратного обода ведра и ударился о лакированную панель орущего радиоприемника. Громко поперхнувшись на очередном забойном риффе, старое радио испуганно замолчало. Петти, не ожидавшая такого эффекта от неудавшегося баскетбольного броска, удивленно присвистнула и, спрыгнув с кровати, подобрала лежащий на полу бумажный шарик.
– Извини, приятель, я не специально, – виноватым тоном обратилась она к настороженно молчавшему радиоприемнику и попыталась реанимировать скомканную газету. Но едва она развернула ее, как с помятых страниц ей под ноги посыпались маленькие черные буквы.
– Ой, что за чертовщина! – с изумлением наблюдая, как сыпятся со страниц целые заголовки и статьи, не на шутку всполошилась Петти. Растерянно помяв в руках пустые газетные листы, она крепко зажмурила, а потом снова открыла глаза.
– Какая дрянь оказывается этот мефедрон! Говорила я Келли не покупать всякое дерьмо. Меня ведь даже от кокса так никогда не вставляло! – списав свое нелепое видение на эффект, вызванный применением психостимулятора, ошалело пробормотала Петти. Сбежавшие из популярного «еженедельника» буквы, почувствовав свободу печати, начали быстро расползаться по всей комнате. И вскоре вся эта армия разноцветных закорючек буквально заполонила все пространство комнаты, посеяв кругом анархию и беспорядок. И мало того, каждая буква издавала характерный для ее значения звук. Буква «а», словно заведенная пищала «эй». Буква «д» жужжала, как майский шмель «джи». Буква «г» рычала собакой «р-р-ры». И вся эта многоголосая какофония звуков показалась такой невыносимой для слуха Петти, что она крепко зажав ладонями уши, громко закричала:
– Заткнитесь, маленькие гадкие закорючки! Не то я возьму пылесос и всех вас отправлю в мусорный бак.
Психическая атака Петти возымела положительный эффект и над алфавитной армией закорючек нависла немая напряженная тишина. Обрадованная послушностью букв, Петти добавила мягким голосом:
