Затем опять ироничное послание:
«Отправитель: Фотон 10-08-2002 14:34
Если можно, пожалсто, подробнее напишите, как можно посмотреть через осциллограф ключ от РАЯ и от АДА. Ваша цитата: Я покажу ему ключ от РАЯ, на осциллографе. С страстью жду ответа!»
И не понимающий иронии ХВН ответил:
«не путайте, через и на импульс зачат в будущем рожден в настоящем ВРЕМЕНИ
На осциллографе это видно»
И после этого – ни слова. Я написал ему десятки писем (на форуме имеется адрес его электронной почты). Я просил, умолял, требовал – и ни слова в ответ. А потом моё послание вернулось: почтового ящика с адресом ХВН hvn@mail.od.ua на сервере больше не существовало…
И тогда я понял, что с ним что-то случилось. И от этого желание проникнуть в тайну стало ещё более жгучим.
Иногда я ловил себя на мысли, что всё это со мной уже происходило. Происходило раньше, давно-давно, возможно, в какой-то другой моей жизни. Если, конечно, человек может прожить несколько жизней. Прожить и забыть, прожить и забыть. Но если всё время проживать и забывать, то зачем тогда вообще это нужно?
Итак, меня не покидало ощущение того, что я раньше видел этот дворик, эту пожухлую, припорошенную осенними листьями траву (я вдруг подумал, что ХВН прав, что нельзя нарушать их покой, ведь листьям может быть больно оттого, что люди ступают по ним, сжигают их), эту скамейку с массивными чугунными ажурными боковинками и – особенно – эти прямоугольные бруски обшивки, окрашенные множеством слоёв масляной краски. Последний слой был серо-зелёным, и в тех местах, где краска немного облупилась, виднелась старая, грязно-голубая. А из-под неё – ещё какая-то жёлтая. Но дело было даже не в цветах, дело было в надписи, вырезанной, очевидно, перочинным ножом на одной из реек спинки. Там было вырезано: «Лёня». И я готов был поклясться, что это имя вырезал я сам. Я готов был поклясться, что эта закрашенная многими слоями разных красок надпись – моих рук дело. Это я вырезал имя друга в парке, тогда, когда он уезжал в другой город: его отца переводили на новое место службы. По-моему, всё так и было. Надо только хорошенько вспомнить. Сосредоточиться, собраться с мыслями и вспомнить. Отогнать этот туман, которым окутана память о детских годах. У меня был перочинный ножик. И я вырезал имя друга детства в парке на спинке скамейки. Такой же скамейки, как и эта. Какое имя я вырезал? Надо вспомнить, как звали друга. Лёня? Наверное. Но надо вспомнить более точно.
Я машинально извлёк из правого кармана брюк перочинный ножик и раскрыл его. Зачем? Наверное, чтобы возбудить цепочку ассоциаций, ведущих в моё далекое детство. Да, правильно, моего друга звали Лёня. «И был союз наш – не разлей вода». Я вспомнил, что мне тогда казалось: эта потеря будет невосполнимой. Почему потеря? Он просто переезжал в другой город, совсем недалеко, мы даже могли бы встретиться на каникулах. Могли бы… Старые фотографии оживали. Правильно, его отец увлекался любительской фотосъёмкой – редкость в те времена, не знавшие ещё цветных плёнок, компьютерной печати и прочих современных прибамбасов. Фотобачок, увеличитель и ванночки, в которых при красном свете проявлялись снимки. Сначала возникали крупные фрагменты, которые потом дополнялись оболочкой деталей и оживали мистическим образом. Но иногда снимки чернели, превращались в сплошную ночь, если их вовремя не вытаскивали из проявителя.
