Юсупов. Право на выживание - страница 32
За долгие годы жизни в Петербурге Софья и забыла, каково это вообще – быть туристом. Многое примелькалось, стало восприниматься как должное. Недавний интерес альтернативной историей воспитал в Софье наблюдательность, дабы подмечать то, что другие воспринимают как само собой разумеющееся. Например, те же статуи богов, что натыканы по всему историческому центру города. Историки, конечно, скажут, что это дань моде на классицизм, а сфинксы – моде на египтоманию. Вот только почему-то моды на русское никогда не было, все только якобы церковно-славянское.
У нас же до крещения Руси жили в лесу, молились колесу. До Жуковского нет вообще никаких литераторов, в то время как в Европе правили бал Шекспир, Дефо, Свифт, Мольер и другие. С живописью у нас вообще труба. Сначала только иконопись, затем порсуны – что-то среднее между иконой и светским портретом, а затем детские каракули в летописях, что летописями и не являются. Так – списки с некогда ранее опубликованных текстов, которых никто в глаза-то и не видел.
Портреты российских правителей писали итальянцы, немцы и французы. А русские художники чем занимались? Ну как чем – лаптем щи хлебали. Только в концу XVIII века научились и наплодились отечественные виртуозы-портретисты. Огромная их часть, есессна, талантливые самоучки-самородки из числа крепостных. И не забывайте, что помимо них не менее талантливые лапотные крестьяне отгрохали Исаакиевский собор, притараканили гром-камень из Карелии и расчищали-равняли ландшафт для всех дворцовых парков в Пушкине, Павловске и Гатчине.
Такие размышления Софьи прервала гид, что начала вещать в микрофон заунывнейшим голосом экскурсию в духе «посмотрите направо, посмотрите налево», приправив это цитатами из Википедии. Подавить зевоту не получится. Влад все хохотал над ухом и называл гида бабкой, хотя им оказалась девушка, немногим старше Софьи. А когда после десятиминутной лекции гид включила песню к сериалу «Бандитский Петербург», Софья согласилась.
Теплоход замедлился и начал раскачиваться на волнах. По обоим бортам кучкуются другие судна. Некоторые украшены разноцветными лампочками, оттуда доносится танцевальная музыка и счастливые визги отдыхающих. Тамошние гиды объявляют обратный отсчет перед разводом моста, как накануне Нового года.
– Влаааад, ну почему мы не там? – застонала Софья.
– Мне самому стремно, – ответил тот. – Надо было внимательнее выбирать поездку.
– Для полного погружения в пенсионерский возраст этой бабке осталось только включить «Как упоительны в России вечера».
Смех смехом, но следующая песня прозвучала именно эта. Ну все, теперь пора мемуары писать.
Два красных фонаря засветились на мосту, и махина такого сложного механизма начала подниматься все выше и выше. Дух захватывает от такого зрелища, сколько ни живи в Питере. Кто-то загадывает желания под разведенными мостами, кто-то просто фоткается, а кто-то даже плачет. Софья же вообще ни о чем не думает. Она съежилась как цуцик, еще больше вжалась в грудь Влада, разве что под кожу не забралась. По ее меркам, это не просто вечерняя прохлада, а холод собачий. Но не ныть же! В целом-то все так классно! Вот и шоколадка в сумке пригодилась – умяли за считанные минуты.
Гид предупредила, что теплоход на пути к Большеохтинскому мосту. Влад еле-еле отлепил Софью от себя и шепнул, что ему надо отлить. Софья нехотя сменила позу, поправила шейный платок. Поясница заныла, все мышцы сковало. Ну когда там уже домой? Деревянными пальцами Софья выудила телефон из кармана и посмотрела на часы – почти два часа ночи. А еще несколько сообщений от Юсупова. Да иди ты к черту!