– Погодь, пацан. А ты что, тоже Закрепин, что ль? – окликнул его Петрович.
– Он самый – не глядя ответил Мак, продолжая идти к выходу.
– Да погоди ты – вновь сказал столяр, который был явно сговорчивее, чем Тихон. – Валерич, ну не упрямься ты. Если он от Элины…
– А мне-то по чём знать, что он ейный… Кем ты там ей приходишься?
– Племянник – ответил Мак, стоя в дверях.
– Вот, племянник. Мало ли Закрепиных по земле ходит…
– Так ты позвони ей, да спроси – предложил вожатый. – В чём проблема?
– Да щас, ага… Не, ты глянь на него – на слабо берет – усмехнулся плотник, почесывая спину. – Буду я на тебя еще свои кровные тратить. У меня тариф уж больно прожорливый…
– На, с моего звякни – сунул ему свой телефон Макар, где уже высвечивался контакт Элины, которую оставалось только вызвать.
Поправляя очки, Тихон Валерьевич вгляделся в экран, облизал узкие сухие губы, после чего вернул телефон вожатому, так и не позвонив начальнице.
– Ну ладно… Слышал я, что навроде как есть у нее племяш.
– Ну вот, а я о чём? – заулыбался Петрович. – Стал бы он так щеголять, если б это брехня была?
– И то верно. А ты бы так и сказал, что от Элины. Чего шифроваться-то? – буркнул Тихон.
– Я так и сказал, только вы не поверили. Память плохая?
– Не без этого. Возраст уже такой, положено – развел руками столяр. С каждым мгновением он становился к незваному гостю всё радушнее.
– За память соболезную. А на мой вопрос это тоже распространяется?
– На какой? А-а-а… Ты про музейных этих? Дык деревяшек тех уже давно нет. Мы их в хозяйстве применили, а остальное разошлось куда-что. Они тогда вообще много чего сбросили, но токмо это всё барахло было. Кое-чего я себе даже на дачу притаранил, что здесь не пригодилось.
– И чё – вообще ничего нет? Совсем? – с каждой секундой в Макаре всё быстрее гасла надежда. – Вдруг на складе чего завалялось…
– Куда там – хрюкнул Петрович. – Артурчик у нас там лишнего ни чё не держит. У него ж там всё по журнальчику, всё по тетрадочке тютелька в тютельку должно быть.
– Не говори. Зануда старый…
Стряхнув пепел с сигареты, Тихон затушил окурок в проржавевшей банке. Подойдя к импровизированному умывальнику и смочив руки, работяга с хлюпающих звуком стал смачно прочищать нос, что вряд ли можно было назвать захватывающим зрелищем. Эта симфония казалась вожатому такой громкой, что он был почти уверен в том, что ее будет слышно еще на самом въезде в лагерь.
Тем временем мысли Макара снова вернулись к его вопросу и надеждам, которые только что смачно обрушились и теперь преспокойно лежали в руинах.
– Всё понятно – выдохнул Мак. – Ладно, спасибо за помощь.
– Ты погоди, соколик… – окликнул его Тихон Валерьевич, вытирая лицо и руки какой-то засаленной тряпкой. – А чего ты за них спрашивал? Что – больно нужен был этот хлам?
– Да, нужен – тихо ответил Макар. – Для мероприятия.
– Понятненько… Ты там за коньяк чё-то говорил, или мне послышалось? – вспомнил Тихон Валерьевич, запихивая очки в нагрудный карман робы.
– Выдыхайте. Коньяк дал, если бы было, за что.
– Так я ж к этому и веду – мы тебе и смастерить можем, чего хочешь – пожал плечами Тихон. – Там-то фигуры были элементарные, плевое дело. За час управимся. Ну за полтора…
– Серьезно?! – переспросил вожатый, не веря своим ушам. – Прям с длинной шеей будет?
– Если прям такой нужен, будет тебе и с длинной – пробулькал Петрович, тоже согнувшись над умывальником. – У нас тут фанеры завались. Одной больше, одной меньше. Тем более для дела не жалко. Для детишек.
