– Наверное, не сегодня, – нарушил тишину Ватан и поднялся. – Думаю, можно возвращаться в Йолк.
– Солнце ещё не встало, – возразила Иванка.
– Я тоже хочу, чтобы поступок Светозара не был напрасным. – Ватан подошёл к Иванке и положил лапу на её плечо. – Но если…
– Никаких «если»! – сердито перебила его Иванка, и Ватан опустил лапу. – Прости, – спохватилась лешая, и Ватан, кивнув, отвернулся и пошёл к Йолку.
– Наверное, я тоже пойду, – не смотря на Иванку, буркнул Явих. – Промок, кажется, до нитки, – добавил сконфуженно, встал и медленно побрёл к городу.
– У меня бы не хватило смелости поступить как Светозар, – тихо пробормотал Айул. – Я даже русалок ждать боюсь, несмотря на то что сие велел сам Дреф…
Иванка молчала, глядя на тёмный лес.
– Но я никуда не пойду, – продолжил Айул, и лешая удивлённо взглянула на него: елмаган печально смотрел в сторону леса. – Со своими страхами надо бороться, ибо страхи – слуги Мора.
Иванка улыбнулась и потрепала Айула по плечу:
– Пора, – тихо прошептала. – Йари правы – солнце вот-вот поднимется, пути мёртвых уже закрываются.
Иванка встала, Айул поднялся следом, и йари, опираясь на тояги, пошли к Йолку.
– У Марьи получится, – сказал Айул Иванке. – Только ей нужно больше времени.
Айул и Иванка смотрели на идущих к Йолку Явиха и маленького Ватана – их силуэты темнели в сером воздухе, пропитанном дождём. Туман тихо светился серебром, мягко озаряя мокрый мох, высокие столбы частокола и йарей. Послышалась едва различимая Песнь – будто шелест леса наполнился высокими девичьими голосами.
Иванка остановилась, Айул – тоже. Явих и Ватан, повернувшись к Айулу и Иванке, замерли, прислушиваясь: серебряная Песнь становилась громче, полнее, отчётливее. Звенящая мелодия пела о мире, парила туманом, моросила дождём, возносилась в небеса и опускалась к земле, чтобы прорасти вместе с травой…
– Они пришли, – прошептал Айул.
Иванка кивнула.
Явих и Ватан молча подошли к Иванке и Айулу – йари встали спиной друг к другу, крепче сжав в лапах тояги: серебряное кружево Песни звенело вокруг, искрясь в сыром воздухе. То, что ученики князя так долго ждали, произошло. И, как бы ни было страшно встречаться с мёртвыми, юные ведаи знали – это их испытание Леса перед великой битвой… Так Дреф велел закалить Дух перед грядущим.
Песнь набирала мощь, и дремучий лес, простиравшийся за частоколом, светился тихим серебром: сияние бежало по густым ветвям, струилось по стволам и возносилось в небеса.
Иванка, закрыв глаза, ответила ворожбе. Слова Иванки подхватил Айул, следом вступили Ватан и Явих. Лешие отвечали русалочьей песне, что, делаясь сильнее, озаряла мир серебром.
Слушая Песнь, врата между столбами частокола вспыхнули ослепительно ярко, и на Большую Поляну ступила Марья. В изорванном сарафане и плаще дева с растрёпанными огненными волосами вышла из леса, ведя за собой навий, сиявших мёртвым серебром, – прозрачные духи ступали на мягкую землю Большой Поляны, и ни одна травинка не шелохнулась от их поступи.
Когда навьи пришли в мир Яви, перед поющими йарями явился из воздуха Дреф: великий князь Леса ударил тоягом оземь, и Песнь заполнила всё бытие. И чем громче пела Песнь, тем ярче светился узор слов.
Первый солнечный луч возвратившегося из Нижнего Мира Даждьбога-Хорса озарил навий, и их серебристое сияние померкло, открыв взору серокожих русалок, зеленоватых мавок и тёмных в засохшей тине болотников. Сил Мора было немного, но больше, чем полагал Дреф.
