«Мяу», – разносится по комнате. – «Мяу», – настигает меня, и я наконец-то вижу пыльную морду, которая шлёпает по бетонному полу и загораживает собой стену перед моим носом. Мои плечи сами собой расслабляются. Я разжимаю одну ладонь и протягиваю руку, касаясь головы котёнка, который тут же начинает пористо урчать. Этот звук разносится по всей комнате.
В этот момент я чувствую, что больше не могу сдерживаться. Глаза мгновенно наполняются слезами, и нос закладывает. Я всхлипываю и передёргиваю плечами, притягивая к себе котёнка и прижимая его к груди. Он, продолжая мурчать, начинает топтаться по мне. А я давлюсь всхлипами.
Ещё через пару секунд я замечаю, как свет фонаря пропадает, и только после этого позволяю себе по-настоящему захлебнуться в горе.
Терпеть не могу котов, почти так же, как собак.
В детстве я любила и тех, и других. Пока из-за одного кота меня не цапнула тупая псина. Я не очень люблю вспоминать тот день. Дед моей подруги сильно ругался, да и бабка тоже. Они наказали собаку. Это была их собака. А я была мелкая и тупая. Хотела немного подразнить пса куском мяса, прежде чем покормить. Припёрлась туда с котёнком. Вот и вышло то, что вышло. На кисти до сих пор видны небольшие шрамы – следы от зубов. Я редко об этом вспоминаю. Только по праздникам там, или типа того. Но сегодня день скорее траурный.
Как только я возвращаюсь в наше «убежище», на пороге меня встречает Ириска. До сих пор не пойму, чем им всем не угодило «Черкаш», это прозвище ей очень идёт. Я шикаю на котёнка и прохожу мимо, громко шаркая ногами. Несмотря на моё поведение, животное всё равно увязывается следом. Думаю, хрен бы с ним, и иду дальше, пока не дохожу до спальни. Мне позарез нужно всхрапнуть хотя бы пару часиков, раз уж у Феди не вышло. У Феди… ага, у этого придурка-инвалида. Меня так бесят мысли о нём прямо сейчас, что я не сразу замечаю человека в своём спальнике. По ночам сюда сползаются всякие синяки, торчки, извращенцы, шизоиды. Именно поэтому у нас обязательно есть тот, кто караулит помещение и, судя по звукам сверху, один из наших как раз не спит. Но какого фига тогда чья-то туша забыла в моём спальник? Я чувствую лёгкое недоумение, типа как это так? Кому вообще пришло в голову, что спать в моём спальнике – хорошая идея? Я ж и по роже съездить могу. Я сурово смотрю на чувачка, занявшего мою постель. Осознание приходит внезапно, когда я начинаю обходить спальник. Боже мой! Сама Ерке в моей постели. От этой мысли мне захотелось злорадно хихикать. Чё эта пай-девочка делает в логове таких зверей, как мы? Но растолкать её и расспросить я не успеваю. Тонкий свист за спиной вынуждает оглянуться.
В дверном проходе я застаю Кирю, который двумя пальцами подманивает меня к себе.
Я ещё немного стою у спальника, любуясь спящей рожей. У Ерке, наверное, есть какая-то крутая причина, чтобы быть здесь. И я очень хочу узнать эту причину.
Двинув за Кириллом, я немного отхожу и в итоге сворачиваю на кухню. Там всё ещё позорно пустой стол, как будто здесь вообще никто не живёт. Но парням обосраться как повезло со мной. Не зря ж я тащила этот огромный рюкзак, полный закусок.
Расстегнув и перевернув его, я вываливаю на стол обещанную провизию. Киря тут же подходит и утаскивает пачку лейс.
– Давно она там? – спрашиваю я.
– Пришла часа два назад, – отвечает Киря, с удовольствием поглощая чипсы. – Кажется, ей больше некуда пойти.
