Михаил Иванович Крылов поспешно вышел из комнаты и уверенным шагом направился вдоль темного коридора к выходу на улицу. Эхом его тяжелые шаги раздавались по всему зданию. Следом за капитаном потянулись и все остальные. Каждый шел с поникшим лицом и со своими переживаниями на душе. Объединяющей силой в настоящий момент служило для них желание покурить.
Погода стояла на редкость теплая для начала апреля. Снег после промозглой и длинной зимы наконец начал таять и каждый метр городского пространства покрылся непроходимыми лужами и грязевыми бассейнами. На обочинах лежали хмурые кучи, а вдоль неровных разбитых дорог бежали многочисленные ручейки черной водицы.
В лесу, где нашли тело убитой девочки, тоже постепенно сходил снег. С каждым новым часом обнажалось все больше травы, расцветали первые растения и цветы. Поистине редкий ясный и абсолютно солнечный день для такого хмурого и сырого провинциального города, как Петрозаводск.
Крылов, еще не успевший сменить обувь, старательно обходил лужи в поисках места, где можно покурить. В голове он прикинул, что сначала надо заехать в номер гостиницы, где он остановился. Нужно переобуться. Но больше всего на свете ему хотелось ощутить дым сигареты в своих легких, впустить привычный дурман в свою душу и уж точно не думать о каком-то там преступлении и маньяке.
Боже, сколько здесь грязи и мрака? Насколько чист, свеж и грязен воздух одновременно. Сыщик ощутил себя в машине времени, перенесшей его на десятилетие назад всего за какие-то четыре часа поездки. Здесь до сих пор пользовались телефонами-автоматами, ездили на потрепанных "пятерках" и одевались в давно ушедшие в века "косухи". Крылову не было никакого дела до стиля жизни здешних людей и их мировоззрения. Но как привыкнуть к тому, что за пределами Петербурга кончается всякая цивилизация и начинается темное, печальное безвременье? Еще неизвестно, как быстро доберутся до сюда все прелести современного мира.
– Эх, и сколько ж еще таких по России городов? – Спросил себя едва слышимо Михаил.
Мужчина достал пачку, вытащил оттуда мятую сигарету и вставил в рот, полный желтых полусгнивших зубов. Спичка зажглась едва заметным оранжевым светом. Следователь зачарованно остановил свой взгляд на нем. Огонек теплился на кусочке древесины и постепенно приближался к твердым, стертым от суровых лет жизни пальцам. Еще немного, казалось, и он обожжет их. Спичка бесславно догорела, почти дойдя до кожи. В этот момент сзади послышались шаги..
Перепрыгивая и перескакивая к внушительному следователю средних лет приближался Бельцер. Психолог мог похвастаться большей подвижностью по сравнению с коллегой, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте. Справедливости ради он и смотрелся соответствующе. Вместо представительного скучного пальто и сигареты во рту Бельцер предпочитал теплую черную кожаную куртку и кепку, какую он как-то увидел по телевизору у Лужкова. Помятые изношенные туфли сыщика контрастировали с желанием черноглазого психолога носить начисто вычищенные женой зимние сапоги. При отдалении они вполне смахивали на те же туфли, только в утепленном варианте.
Александр Германович встал рядом с петербургским гостем и завязал разговор:
– Отдохните, я сам съезжу к этой женщине. По вам видно, вы сильно устали.
Крылов промолчал, едва заметно покачал головой и зажег-таки со второй попытки сигарету. Бельцер почесал левое ухо и продолжил:
