Глебов подбежал первый. Он держал автомат наготове и искрометным взглядом пронзал полое дерево. Затем сержант поднес к одной из дверей этажа кулак и трижды постучал в нее. Обшитая дубленой замасленной кожей деревянная дверь не отвечала взаимностью. Сержант прислонился ухом к ней и сморщил лицо в попытке услышать хоть какое-то движение по ту сторону.
– Глебов, не томи, что слышно? – Спросил нетерпеливо Бельцер.
– Стоны какие-то, на плачь похоже. Видимо там сейчас явно не до нас.
Крылов достал из внутреннего кармана запачканного пальто помятую сигарету и раскурив ее, облокотился на перила и с важным видом спросил:
– Кто сообщил?
– Женщина какая-то. Сказала, что у нее ребенка похитили. Наверное наш клиент.
– А грохнули там кого?
– Да непонятно было, просто сообщила, что ребенка похитили и все. Ну и адрес назвала.
Следователь, откашливаясь, вытащил сигарету обратно и хрипло прикрикнул:
– Ломай!
Глебов нерешительно посмотрел на дверь, проверил стуком ноги ее на прочность, отошел и размашистым ударом приложился по центру конструкции. С первого удара сломать не получилось, тогда молодой человек разогнался и еще сильнее ударил мощной правой ногой. На этот раз вышло лучше и дверь, почти сорвавшись с петель, распахнулась.
Полицейские спешно вошли в квартиру, осмотрелись, проверили прихожую и туалет на предмет угроз и собирались двигаться дальше. Их остановили женские крики. По квартире доносился громкий плач. Крылов подался вперед и жестом приказал всем опустить оружие.
В зале на кушетке лежала женщина средних лет в темно-синем халате, покрытом многолетним жиром. Рядом с ней на диване находились куртка с кофтой. В руках она сдавливала небольшого коричневого медвежонка. Женщина, казалось, совершенно не замечала семерых мужчин, ворвавшихся к ней в дом. Она все время сжималась в бессильной попытке выдавить из себя слезы.
Крылов сжал губы и опустил глаза. Он явно не знал, как вести себя в подобной ситуации. Опытный следователь, он не один раз сталкивался с людьми, которые в силу разных трагических обстоятельств не могли сдержать свои эмоции. Правда, последний такой случай произошел больше пяти лет назад и Крылов забыл, каково это – держать себя в руках.
Семеро сильных, готовых к любым вызовам мужчин столкнулись с беззащитной плачущей женщиной. Они видели мать, которая потеряла своего ребенка. Это особый случай, требующий аккуратного, тонкого подхода.
– Александр Германович, ваш выход. – Смиренно сказал Крылов. – Глебов, бери одного и прочешите кухню.
Бельцер медленными шагами подошел к кушетке и сел рядом с женщиной. Его глаза смотрели прямо в красное от слез лицо, ярко выражавшего боль. Опытный психолог считал логичным сохранять молчание, так как не знал, в каком именно состоянии находится женщина. Мать, возможно потерявшая ребенка навсегда. Самое верное – не мешать.
– В детской… Комнате. – Неожиданно выдавила из себя женщина.
Михаил Иванович окинул ее взглядом, который вполне мог с виду походить на сочувствующий. Он достал из-за пояса пистолет и кивком приказал остальным идти за собой.
Четверо человек преодолели небольшой коридорчик и подошли к хрупкой фанерной двери. На стеклянном окошке с внутренней стороны красноватым отпечатком блестел сгусток крови. Также небольшие пугающие следы запеклись на полу возле входа в детскую комнату. Крылов поднял пистолет на уровне плеч и приказал остальным быть наготове. Тихим и терпеливым движением твердой руки он потихоньку толкнул дверь, та с небольшим скрипом отворилась и открыла свои страшные тайны.
