– Да при чем здесь свойства? Вопрос в том, насколько легально существование ствола. У тебя же ствол легальный. У меня легальный. Нас нельзя посадить. А у какого-нибудь Вертизалупкина ствол нелегальный. И его нужно посадить. Понимаешь? Вот скажите, святой отец. Понятно, что если икону написал иконописец – она целебная. А если ее дядя Вася какой-нибудь нарисует? Она все еще целебная?
– Если освящена положенным образом – конечно.
– Зашибись, – протянул полковник. – Сейчас мы договоримся до того, что если человек крещеный – его нельзя убивать. А если не крещеный – то можно.
– Так-то логично, – кивнул Иволгин. – Коммунист должен убить фашиста и это правильно. Фашист тоже должен убить коммуниста, но это не правильно! И коммунист ему должен в этом помешать!
– А что, партийная принадлежность влияет на степень вины? – усмехнулся Бабушкин.
Повисла неловкая пауза.
– Так, товарищи господа. Светает уже. Давайте что-то решать, – ударил ладонью по столу Занозин. – Давайте, для упрощения задачи, считать, что убиенный был крещеным коммунистом.
– Так он покаялся! – воздел к небу перст священник. – Стало быть убийство клона – есть дело греховное.
– Твою ж налево, – процедил сквозь зубы чекист. – Вот вам другой пример. Волосы. Волосы ведь есть? У всех нас есть волосы? Иметь волосы не является уголовно наказуемым деянием?
– Нет, – согласился Пантелеев, поглаживая блестящую лысину.
– Вот пока они у меня на голове – они мои. Например, поджечь их – это преступление. Но когда я иду в парикмахерскую, их состригают, и они уже не на моей голове. А на полу. Поджечь их – это же не преступление?
– А где связь с нашей ситуацией? – удивился генерал.
– Волосы – это часть меня. Пока они у меня на голове – это я. И права у них точно такие же, как и у всего остального меня. После того, как их подстригли – это все равно часть меня. Но не на мне. Вот так и с клоном. Есть Павлов, это человек и гражданин со всеми вытекающими правами. А клон – часть Павлова. И сам Павлов может делать с ним все, что захочет.
– Так это вообще, получается, самоубийство! – усмехнулся прокурор.
– Вот видишь! А статьи за самоубийство у нас нет!
– Но есть статья "доведение до самоубийства"! – парировал Вадим Петрович. – Значит, кто-то все равно должен сесть!
– Тебя хлебом не корми – дай кого-нибудь сесть, – покачал головой Иволгин.
– Да блин! – воскликнул Андреевских. – Кого сесть-то? Павлов самоубился, но он живой. Все. Точка.
– Но есть же труп!
– Да, есть труп. Труп Павлова. И есть сам Павлов. Живой. Вот если Павлова распилить поровну сверху вниз – это будет все еще один Павлов, или два Павлова?
– Это будет труп Павлова.
– Хорошо, пусть труп. Но один. От того, что его попилили пополам, Павловых два не стало. Потому что из двух полутрупов не может быть без одного трупа. И клона Павлова без самого Павлова не может быть. Получается, что был Павлов, целиком. И была часть Павлова. Тоже целиком, но часть. Как бородавка. Он ее удалил и все, остался только один целый Павлов!
– Вы, Сергей Анатольевич, сейчас все так красиво описали, – восхищенно произнес Денис Кириллович. – Что у меня у самого появились сомнения, что их было двое!
– Кого – двое?
– Павловых!
– Так Павлов же один был!
– Нет, сам Павлов – конечно, один. Но был еще и клон!
– Да не было никакого клона! Были биологические отходы. Побочный продукт жизнедеятельности Павлова. Что вы должны делать по инструкции с биологическими отходами?
