– Хватит, Ляс! – крикнул он. – Лучше уйди.
– Некуда идти, Хмур! – прохрипел названный Лясом лешак, медленно приближаясь. – Сам должен понимать. Я только за тобой всегда шел.
– Уйди, Ляс! Пойми ты, все кончено!
– А лес-то все горит, – шепнул ему Ляс и замахнулся ножом.
Персефоний ждал, что сейчас с навершия посоха сорвется еще одна вспышка, но Хмурий почему-то не стал убивать лешего. Вместо этого он ловко ударил Ляса ногой под колено, а когда тот упал, оглушил нижним концом посоха.
Подобрав нож, Тучко медленно встал и хмуро посмотрел на Персефония, держа посох наготове. Молодой упырь не сразу сообразил, что человек с трудом различает его в темноте, и сказал:
– Это я.
– Да уж понял, – ответил Тучко. – Вернулся, значит.
– За мной долг… – начал было говорить Персефоний и вдруг вспомнил: – Еще один должен быть!
И, едва он это сказал, его шея оказалась в жестком захвате.
– Вот оно что, – пропел над ухом высокий голос упыря. – Значит, это про тебя Жмурка сказать пытался? Ну-ну, малышок, в наглости тебе не откажешь. Ничего, мы с тобой еще побеседуем об уважении к старшим, а пока у меня разговор к твоему нанимателю. Поздорову тебе, Хмур! Что ж ты так со Жмуром неласково обошелся? Он ведь тебе вроде как не чужой…
– Кончай трепаться, Торкес, – поморщился Хмурий Несмеянович, целя посохом в голову упыря. – Если хочешь что сказать – говори, а нет – хватит прикрываться салагой, выходи, померимся силой. Как в старые добрые времена.
– Не, не пойдет, – усмехнулся Торкес. – Для начала посох в окно выбрось. А не то я твоему приятелю дурную головушку-то отверну.
– А с чего ты взял, что он мне приятель? Смерти ему я не хочу, но если придется – спалю обоих. У меня тут как раз на вашу братию заклинание припасено.
– Ох, и грозен ты, бригадир! – шутовски восхитился Торкес. – Жмура пожалел, Ляса пожалел, а тебя, гадкий Торкес, не пожалею, пришибу, как комарика, и мальчонку с тобой не помилую. Чего тянешь-то? Шмаляй!
Однако Хмурий Несмеянович, как, видимо, и ожидалось, ничего не предпринял, он просто стоял, держа в правой руке нацеленный на упырей посох, а в левой – нож.
– Ладно, бригадир, вижу, ты не расположен к разговорам. Поболтаем в другой раз. А сейчас мы с малышом тихо-мирно выйдем отсюда и прогуляемся, пока я не потеряю тебя из виду.
Он сделал шаг к двери, увлекая за собой заложника. Тучко двинулся следом. Персефоний не выдержал и крикнул:
– Хмурий Несмеянович, там еще эльф и гн…
Он не договорил: Торкес сдавил ему горло.
– Да знаю, – проворчал Тучко. – Навязался ты на мою голову, ничего по уму сделать не можешь. Смотришь – и то не видишь. Или все-таки видишь? – явно со значением спросил он.
– Ничего он не видит! – оборвал Торкес. – Ты давай без шуточек, бригадир, у меня силы хватит, голыми руками так отделаю малыша, что потом хоть купай в крови – не склеится.
Однако Персефоний понял, что видит. Произнося последние слова, Хмурий Несмеянович едва заметно качнул нож – нож был знакомый, заговоренный. Это им Жмур едва не оборвал жизнь Персефония прошлой ночью. Только как он собирается воспользоваться этим оружием? Хоть он и опытен, но в ловкости, безусловно, уступит столетнему упырю!
А Хмурий Несмеянович все смотрел вопросительно, и Персефоний вдруг понял, чего тот хочет от него.
«Нет, нет, я не смогу!» – всколыхнулась в мозгу испуганная мысль. Да и зачем рисковать? Руки Торкеса лежали так, чтобы одним движением свернуть ему шею. А это крайне неприятное и очень опасное для упыря повреждение. Гораздо проще сделать так, как велит Торкес: выйти с ним, отдалиться и…
