Читать онлайн Надежда Ожигина - За Перевалом – холод и мгла

Паутина пульсировала, меняя цвета: зеленый, красный, синий, зеленый. Разрасталась по комнате, цепляясь за книжные полки, шкафы, изголовье кровати. Пробиралась все глубже в мозг, оплетая нейронные клетки, активируя введенный вирус, – и чесались проколы от лазера. Паутина поглощала реальность и готовилась выйти вовне.

Локация: Старогорск, квартира Калмыкова.

Ника бродила по комнате, лениво швыряя вещи из сумки на пыльные полки шкафа. Книжки на стол, ноут туда же. Плакат «Альтара» – на стену, поверх цветастых обоев: Старая Крепость и Буйный Ий с шестнадцатью многоколенными лапами.

– Прикольно! – одобрила Варька. – И у меня такой есть, Витек подогнал. Ник, а ты правда к нам на все лето?

– Угу, – отмахнулась Ника. – Мамуля умчалась на юг, устраивать личную жизнь. Ну а меня – к отцу, чтоб возраст ей не накручивала.

– Ты ее одобряешь? – тихо спросила Варвара.

– А кто меня спрашивал, Варя? Она ж отожгла на старости лет: сконнектилась с кем-то на сайте знакомств. Ну, я решила: пускай попробует. – Ника скинула сумку на пол и рухнула на кровать. – Ох, хорошо-то как! Старое новое место. Как думаешь, можно гадать?

– Новое, скажешь тоже, – четырнадцать лет продрыхла. Ну, погадай – а вдруг?

Варька упала рядом и уставилась в потолок.

Ника скосила глаз на подругу и подпихнула в бок:

– Валяй, признавайся, что тут стряслось?

– Так, – уклонилась Варька.

– Варь, выкладывай. Лучше уж ты, чем парни!

Варька молчала – так долго, что Ника успела занервничать. Какая еще неприятность случилась? Будто их мало в жизни!

– Ладно. Твой папа теперь не один.

– Не один? – озадачилась Ника. – Да кто ж его выдержит, Варька?

Варька опять смутилась и, похоже, уже раскаялась, что полезла в чужие разборки.

– Тетя Лида. Мама нашего Витьки. Только ты не грузись, лады?

Ника нашла в себе силы кивнуть. Не грузиться? А как, Варюха? Ведь с папиным подлым романом растаял последний шанс. Ника верила: мама одумается, погуляет и снова вернется к отцу! А теперь возвращаться не к кому и прошлую жизнь не склеить. Жизнь, в которой все было как надо. Дом, семья, нормальная школа, друзья – Варька и Алик с Витьком. У нее было все, что нужно, целый счастливый мир, а теперь? Приехала на каникулы, а потом вернется в столицу – там шикарный дом и устроенный быт, но такие чужие, ненужные люди, и она все время одна. Весь долгий год Ника думала, что лучше остаться с отцом. Пусть он ученый, все время в работе, только маме она не нужна. Маме она мешает. А теперь получалось – и папе в тягость.

– Слушай, сейчас ребята придут! – с жалкой угрозой сказала Варька, и тотчас, словно дождавшись команды, затренькал дверной звонок. Варька протанцевала в прихожую, и моментально квартиру заполнили уже незнакомые, ломкие, но такие желанные крики Алика, Витьки, возмущения Варьки. Знают ведь: ей пиццу нельзя! Так какого фуэте притащили? Ника вздохнула, потом еще, глубже и немного спокойнее. Нужно вытереть слезы, сделать вид, будто все хорошо, и забыть отвратительный год в столице, когда они только чатились и били монстров в Альтаре.

Ника вышла в коридор вслед за Варькой и тотчас попала в клубок рук и ног. Ее ждали, ей были рады, и впереди замаячило лето, полное приключений, подколок, и походов в кино, и Альтара, и просто тепла друзей, которого так не хватало в столице.

Съев пиццу, они развалились кто где – в кресле и так, на полу, – а Ника с ногами забралась на кровать и подумала: все наладится. Ведь уже полегчало, они были с ней, любимые, интересные. Да, ее друзья изменились, вытянулись, повзрослели – она видела перемены в р-фоне, на фотках и в видеочатах, – но остались с ней заодно!

– Ну и как она, жизнь столичная? – спросил любознательный Алик. – Нашей сонной глуши не чета?

– Не чета, – согласилась Ника. – Класс в новой школе мажорский попался.

– Приставали? – встревожилась Варька.

– Так, ерунда. Узнали, что я из «Альтара», и быстро отвяли, уроды. Там тоже играют в «Альтар»! В классе три парня и в параллельном – практически клан собрался.

– И что, симпатичные парни? – заулыбался Витька. – На кого ты нас променяла? Целый год клещами тянули, что и где, как дела и вообще!

Ника взглянула на Альку, а тот сгорбился и напрягся, старательно делая вид, что он фикус. Ей стало смешно и грустно.

– Витя, ну ты даешь! На кого же я вас променяю?

И Алька немного обмяк.

Он не слишком-то изменился, Алик. Да, чуть подрос, и голос сломался, но в целом остался щуплым парнишкой, таскавшим за Никой школьный рюкзак. Витька – тот возмужал, раздался в плечах, вымахал, как баобаб, и на геометрическом подбородке уже наметилась темная поросль, которую он горделиво сбривал. Белобрысый веснушчатый Алька был сейчас ниже Варвары, их красавицы-балерины, только Нику это не трогало. Они в школе сидели рука к руке, ругались, дрались тетрадками: Алика к ней, активистке-отличнице, насильно прикрепили в нагрузку, – а Нике «нагрузка» понравилась, и никого роднее троечника-раздолбая в жизни пока не нашлось. Только как объяснить это Алику? Стыдно и даже обидно, должен сам понимать, балбес!

– Что, растрясем калории? – сломал паузу Витька, сытый и раздобревший. – Надо выгулять Варьку, а то после пиццы фуэте не станцует!

– Себя иди растряси, гранд-батман тебе в пятую точку! – тотчас окрысилась Варька и встала крутить вертушку, но сбилась и пнула Альку в живот.

Алька завыл, как пришибленный, и кинул в Варьку подушкой, Ника его поддержала, Витька, как рыцарь, встал на защиту. Варька спряталась за него, как за шкаф, из-за широкой спины подзуживая и поясняя кому-то, что у нее отчетный концерт и поэтому с нею драться нельзя.

А потом они долго гуляли по всем любимым локациям, сходили к реке и в заброшенный сад, залезли с гитарой на старую яблоню, где проорали весь Варькин плейлист, пугая случайных прохожих. Ника физически ощущала, как отступает прошедший год. Пускай у папы роман, Витькина мама – не самое худшее, что могло с ним приключиться, и она будет рядом, здесь ее дом, а там – только чат и Альтар.

В Альтар отправились ближе к ночи, и задача была нехитрая: крафтить ботву на синих полях.

«Я связался с Механиками, – набрал в чатике Танк. – Наш заказ будет в доступе через три дня, десять кил накрутили сверху за травление антидотом»

«Десять кил за наш антидот?»

«Алик, че ты опять зажался?»

«О, три дня, я как раз оттанцую»

«Ну, отлично, – откликнулась Хилари. – Косим траву, Мародеры: у меня все запасы кончаются. За три дня доварю бодягу, и рискнем опять на сто двадцать!»

Ника вынырнула из Альтара, когда забрезжил рассвет. В комнате посерело, из угольной тени проступили предметы: обозначились стол и кровать, книжный шкаф и открытые полки. С тихим мурчаньем погас ноутбук, отключая синие блики, и реальность утратила краски, словно покрылась пеплом. А потом проявился розовый с лимонной солнечной ноткой: летом светает рано. Нужно ложиться спать.

Ника прошла по пустой квартире, дергая плотные шторы и запуская в окна рассвет. Было холодно и одиноко.

Папа домой не вернулся.

Паутина дрожала серыми нитями, опутывая подоконник, шторы, и успела оплести батарею. «Наверное, надуло ветром в окно», – подумала Ника и тронула пальцем. Нить откликнулась легкой вибрацией, под столом зашуршало и заскреблось, Ника дернула стул из-под столешницы, и там кто-то забился от страха, завизжал, и тогда она тоже взвизгнула, отскочила, забралась на кровать. Около батареи сверкнули красным чьи-то глаза. Ника свесилась, крепко цепляясь за спинку и вглядываясь в темноту: кто там визжит и скребется? Глаза попривыкли и увидели крысу, взъерошенную и худющую, и Ника опять заорала, уже в полный голос, от отвращения: из головы серой твари, больной, испускающей дух, обильно росла паутина, пробиваясь прямо из мозга, из развороченной в кровь черепушки. По батарее, потом на окно, по столу и по полкам, все ближе к кровати, – паутина тянулась от крысы к Нике, к ее волосам, к голове. Она задохнулась от боли, закричала – и от крика проснулась.

В комнате было совсем светло, за окном чирикала птичья армия, радуясь солнцу и лету, а Ника дышала жадно, взахлеб, точно вынырнула из глубины. В голове все трещало и билось в виски, боль была невыносимая, сердце дергалось так, что ломило ребра. «Сон, – думала Ника, – дурацкий кошмар, вот тебе и „новое место“! Паутина и пауки… Нет, там была крыса»!

Ника встала, подошла к столу, осторожно под него заглянула. Пыли скопилось немерено. Папа к ее приезду прибрался, но подвигов ждать не приходилось – под стол с мокрой тряпкой он не полез. «Ладно, – решила Ника, – потом все отмою сама, нужно выпить таблетку, умыться и чем-нибудь перекусить. Но сначала пробьем темку в сети!»

Прихватив со стола ноутбук, она вернулась в постель и вбила запрос в поисковик. Хорошего ей не пророчили. Все сонники, как один, считали крысу дурным животным и к паутине относились прохладно. Предательство, одиночество. Болезни, ловушки, потеря близких. Отличный план на каникулы!

– Обойдетесь! – фыркнула Ника вслух и отложила ноут. – Зато теперь точно знаю, что паутину во сне нужно рвать, а крыс убивать с изощренной жестокостью. Веселенькая перспектива!

В коридоре щелкнул замок, лязгнула бронебойная дверь. Ника ткнулась в р-фон: без пятнадцати девять. Ну ты, папочка, загулял! Она укрылась с головой одеялом, притворяясь, что спит. Отец заглянул к ней в комнату, вздохнул и прошел к себе. Страшный сон по-прежнему стыл в голове. Все болело, хотелось плакать, просто в голос реветь от обиды: она ведь приехала, папочка, она вернулась домой, а ты… Где же ты был всю ночь, пока ей снились кошмары? Почему оставил одну? Детский сад, но Ника была в раздрае. Забравшись под одеяло с книжкой, она, как и раньше в минуты слабости, свернулась калачиком и стала читать – сначала сквозь слезы и жалобы маме, а потом фэнтезийный мир захватил, и ей стало не до реальности.

Калмыков смотрел на спящую дочь, и в голове прояснялось. Точно, ведь Ника сегодня приехала. Или вчера? Конечно, вчера! Жена неделю назад сообщила в милой манере «сказать между прочим», что дочь на каникулы едет к нему, и он даже приготовил обед, сварив суп из пакетика. Нужно будет съездить на рынок, купить что-нибудь посущественней. Что едят девчонки пятнадцати лет? Йогурты? Фрукты? А что еще? Нет, разумнее будет спросить у Лиды. Вдруг бургеры с острым соусом?

Пусть дочка спит, и он тоже попробует. Что-то неладно у них в программе, ночью опять сбились коды – только собрали приличный Слепок, и снова все рухнуло к чертовой матери.

А если… Калмыков и сам не заметил, когда включился компьютер, когда он уселся за письменный стол, чтобы кодить, снова и снова, пытаясь пройти барьер.

Ближе к полудню Ника устала читать. К тому же в книге все время ели, что-то готовили на костре, варево булькало, пахло мясом, и ей тоже хотелось перекусить. В прежние времена мама звала их обедать, завлекая обратно в реальность горячим борщом и котлетами, с кухни шел такой аромат, что Ника выныривала из Альтара, а папа бросал программы, но теперь мамуля гуляла в Италии, а про папину кулинарию думать без дрожи не получалось.

Ника встала, почистила зубы найденной в сумке щеткой. С интересом исследовала холодильник, ощущая себя полярником: ледяная пустыня, девственная белизна с вкраплениями доисторических ископаемых. Перемороженная колбаса, потерявшая изначальный цвет. Масло, от которого отбить кусок можно лишь зубилом старателя. Оживляли пейзаж только яйца, ровным рядком украшавшие дверцу, да кастрюля с загадочным супом, в котором Ника, пошарив половником, с трудом опознала лапшу, разыскав в глубине бульона слипшийся блеклый комок.