Вот так папа, ну учудил! Впрочем, Ника отлично знала все недостатки отца. Он обретался в науке и был совершенно неприспособлен к жизни в реальном мире, состоящем из живых клеток, а не из единиц и нулей. Ему было проще закодить котлету, чем пожарить на сковородке для прокорма единственной дочери.
Нужно как-то решать проблему: голодание на каникулах в планы Ники никак не входило. Придется готовить самой – ну а что, закачать кулинарную книгу с фотками и сварить себе вкусный борщ, а пока начать вот с этих яиц, если они еще живы, конечно.
В дверь позвонили, едва ткнувшись в кнопку. Точно боялись, что их услышат.
Ника пошла открывать.
На пороге стоял Витек с полными сумками всяких вкусностей, а за его широкой спиной, с обычным своим отстраненным видом, пристукивала каблучком его мама, тетя Лида Погодина. Сколько помнила себя Ника, Погодина всегда представлялась Лидой, невзлюбив за что-то полное имя. Даже в институте отца ее называли «Лида Андреевна».
– Здравствуй, Ника, – сказала она. – Рада, что ты вернулась. А мы тут к тебе с припасами.
Ника смотрела во все глаза.
Что ж, тетя Лида была красивая. Если уж начистоту, Нике всегда хотелось быть похожей на Лиду Андреевну: прическу такую же сделать, маникюр с серебристыми стразами… Всегда. Но не теперь.
– Папа еще не проснулся, – стоя в дверях, ответила Ника. Не хотела впускать ее в дом, где все обустроила мама. То, что мама сама ушла от отца, в данный момент не имело значения.
– Ник, я войду? – попросил Витек. – Или сумки хотя бы возьми? Это твой папа нам звякнул и жратвы купить попросил. В девять утра, прикинь!
– Ты заходи, – разрешила Ника. И улыбнулась ЛидеАндреевне: – За продукты спасибо, потом рассчитаюсь. А папу будить не стану.
– Лучше уж не будить, – согласилась Витькина мама. – Он со своей работой в последнее время почти не спит. Ладно, зайду попозже. Но нам придется поговорить по-взрослому обо всем, что случилось.
– А разве что-то случилось? – в тон ей ответила Ника и закрыла за Витькой дверь.
В коридоре несчастный Витька неловко стянул кроссовки:
– Говорил ей: не надо идти. Нет, поперлась в гости! Упрямая.
– Ну и как будем жить, Витек? – уныло спросила Ника, перетаскивая в кухню пакеты.
– Нам-то с тобой чего? – философски заметил Витька. – Еще два года – и нужно думать, в какой институт поступать. Мне обидно, что она батяню забыла, но, с другой стороны, если ей в радость… И лучше уж дядя Илья, я его уважаю.
Ника печально кивнула:
– Я же не против, Танчик. Просто надеялась, ситуацию можно как-то исправить.
Они допивали чай, обсуждая последний рейд, когда проснулся отец и выполз в кухню на запахи. С голоду он был согласен на все, запросто, не чинясь, съел горячие бутерброды с сыром и запил газировкой. Вид у него был всклокоченный.
– Снова проблемы, дядя Илья? – спросил вежливый Витька.
Ника смотрела на папу и видела: дело худо. Таким он бывал лишь в минуты, когда все в институте не ладилось. О работе ученого папочки, как она его называла, Ника знала до ужаса мало, но давно перестала спрашивать, вслед за мамой смирившись с тем, что все вокруг папы секретное – и институт, и проекты.
– Да, – буркнул папа на Витькин вопрос. – Не клеится паутина. А у вас как дела, молодежь? Ник, прости, я вчера задержался…
– Да ладно, – ответила Ника, копируя мамину интонацию, всегда предвещавшую ссору. – Не привыкать. Работай. Подумаешь, дочь приехала! Тете Лиде своей разлюбезной деньги верни за продукты!
