– Нет, не хочу выходить на улицу, – мотаю головой. – Можно Вас попросить кое-что?
– Конечно, – она садится на стул и внимательно смотрит на меня.
– Мне нужна толстая тетрадь и карандаш. Буду записывать в неё свои сны. Может, удастся что-нибудь вспомнить.
– Завтра принесу, а ты подумай о прогулке. Витамин D очень хорошо помогает организму восстановиться.
Светлана встаёт и оставляет меня одну, а я усиленно пялюсь в посеревший потолок, боясь закрыть глаза и увидеть своё восемнадцатилетие.
***
После смены Светлана забежала в магазин, закупилась канцтоварами и книгами. Правило «не привязываться к пациентам» в данном случае не сработало. Катя лежала в больнице уже пятую неделю, и Света прикипела к ней, как к родной дочери, о которой она мечтала всю жизнь. Да и как можно было не прикипеть, видя, с каким усердием девочка сражается за нормальную жизнь. Не истерит, не сползает в депрессию, пытается строить планы на будущее, включив в них поступление в университет.
Илья тоже проникся к мало́й уважением. Сильная. Сильнее многих мужиков. Не физически, конечно. Но этот стержень внутри невозможно было сломать. Слегка погнуть? Да. Но не сломать. А ещё девчонка сближала его со Светланой. Лишний повод позвонить, приехать, посидеть за чашечкой кофе, обсудить продвижение расследования. Сдвигов не наблюдалось, но это тоже было дополнительной темой для общения.
Сегодня он как раз спешил к Свете, чтобы вручить в руки свеженький, хрустящий паспорт. Боронов приложил максимум усилий для скорейшего утверждения запроса и выдачи новых документов, не беспокоя Катерину. Илья верил, что совместная опека и забота о девушке добавят плюсиков в его копилку и помешают сказать нет, когда он снова сделает предложение любимой женщине. А делать он собирался совсем скоро, как только пристроит девочку в хорошее место.
Да что там девочка. Илья готов был достать звезду с неба ради улыбки Светика, ради её касания к его руке, ради дружеского объятия, переходящего в страсть. Как долго он мечтает ощутить её вкус, подмять под себя, заполнить собой. Кто-то скажет: сорок лет, и такие пошлые мысли. Илья готов был с пеной у рта доказывать, что в сорок жизнь только начинается, а страсть насыщается более яркой и густой палитрой, в отличие от пубертатного периода.
Света как чувствовала, что в гости нагрянет Илья, испекла по-быстрому шарлотку и всунула в духовку курочку с картошкой, посыпанную сыром. Она старалась напомнить о себе как о хорошей хозяйке, пролезть в сердце через желудок. Илья ведь так любит её шарлотку.
О да! Паспорт сделал то, что Илья не мог получить много лет. Света взвизгнула, выскочила из-за стола и повисла на мужчине, лихорадочно разбрасывая поцелуи по его лицу. Осталось только чуть повернуть голову и завладеть губами, мягко и неспешно затягивая в плен. Света замерла, секунды анализировала случившийся конфуз и ответила, сдалась, позволила проникнуть глубже. Илья проник… раздвинул губки языком, чиркнул по зубкам, ощупал ребристость нёба, столкнулся с юрким язычком и сплёлся в страстном танце. Рука легла на небольшую грудь, сжала через ткань, выбивая двойной стон: её – низкий, невесомый, наполненный облегчением, его – рычащий, хриплый, показывающий, как долго он этого ждал.
Хлопок двери и крик «Я дома!» уберёг кухонный стол от бурного секса. Лёня, вошедший на кухню, застал мать на корточках, вытаскивающую противень из духовки с пышущей жаром курицей, а Илью – сидящего за столом со сжатыми кулаками и полотенцем, лежащим небрежной кучкой на трепещущей ширинке. Блеск в глазах обоих и пышный румянец на материных щеках подтвердили его догадки и одновременно обрадовали. Мама ещё молодая и имеет право на второй шанс создать семью, а батя – зачётный мужик. Лучшей кандидатуры представить нельзя.
