Внешних переборок в каютах нет, почти в каждой каюте верхние койки закручены в восьмерки. Ни запаха дыма, ни пожаров, все живы и ни одной капли крови. До сих пор в двояком состоянии, с одной стороны, крайнее удивление, с другой – вечная благодарность тому, кто так распорядился там наверху.
В одной каюте жили два мичмана – один большого роста, другой маленького. Так вот, маленький после учений добрался до своей каюты и улегся на нижнюю койку калачиком, а большой остался в корме в чужой каюте. Кстати, маленького мы еле разбудили. В другой каюте прикомандированный штурман за несколько секунд до столкновения встал, чтобы сделать замечания расшумевшимся в коридоре матросам. Матросы убежали, а штурман, зайдя опять в каюту, долго не мог понять, при чем здесь во всю переборку ночное море и звезды. Жильцы третьей каюты стояли в это время на вахте. Офицер из следующей каюты пошел проверять несение вахты подчиненными. И прочая, и прочая. А нас в завод.
А ты говоришь – как дела? Да, прекрасно дела! Ну, давай за прекрасные дела и безынициативных дураков.
НЕ ПРОСТАВИЛИСЬ
«Большой брат» как-то сказал «Маленькому брату» о необходимости передать ему часть северных территорий. И, что, дескать, даже «Большой друг» не поможет. Но «Маленький брат» только что выпер «дядюшку Сэма» с этих самых территорий, конечно, не без помощи «Большого друга». Поэтому был уверен в себе и в «Большом друге».
Понятное дело, «Большой друг» не отказал в очередной раз «Маленькому брату». Поэтому мы сказали женам, что не так уж плохо быть женой военного моряка – не пришлось ведь и пары недель подождать, как он опять свалил в море на несколько месяцев.
Три корабля попрощались в очередной раз с родными берегами и пошли оберегать «Маленького брата» от «Большого брата» в районе вблизи Парасельских островов.
Один из пунктов боевого распоряжения требовал: «любая воздушная цель неустановленной государственной принадлежности, подошедшая к ордеру кораблей на дальность тридцать километров, обязана быть обстреляна».
Для офицера плавсостава ВМФ перевести родную матчасть из мирного состояния в военное – пара пустяков. За сим и существуем.
В назначенном районе встали на якоря. Организация дежурства по всем видам обороны была безупречной. Война ведь. Ждем.
Прождали месяц, пошел второй. Погода жаркая и влажная. Из развлечений – острословие по принципу: не служил бы я на флоте, если б не было так весело. Но не скучно. Народ молодой, азартный, делу не столько Коммунистической партии Советского Союза, сколько своей Родины предан абсолютно. Хотя в то время мы не видели разницу в этих понятиях.
И наконец-то, ну вот дождались! Летят. И много! Боевая тревога! Внутри – накал. Мой ракетный комплекс работает без огрехов, как часики. К бою готов. Дальность до группы воздуш-
ных целей почти 300 км. Все нужные команды и доклады уже прозвучали. Остается только дождаться рубежа в 30 км.
Но цели на 150 километрах отворачивают на девяносто градусов, а один самолет все-таки идет на нас. То, что называется: «пеленг не меняется, дистанция сокращается». И на запрос не отвечает. Проверили «свой-чужой» с разных станций – чужой. Надо бить.
Ракеты наверху, режим боевой, до цели 40 км. И тут на центральном командном пункте что-то стало происходить. Мы задраены на своих постах, а там явная борьба за микрофон. То голос дежурного по ПВО, моего товарища Кольки: «Выполнять приказание!», то голос командира бригады: «Я те выполню!».
