Корабль работал лучше, чем швейцарские часы. Но…
Носовой зенитно-ракетный комплекс двумя ракетами свою мишень сбил, у кормового с пусковой установки сошла первая ракета, а вот вторая, с бьющим из сопла форсом пламени, явно и открыто, сходить не собиралась. Силовые привода пусковой установки не выдержали тягового усилия реактивной струи ракеты. И установка вместе с воющей струей пламени ракетного двигателя начала медленно, потом все быстрее крутиться, обдавая огнем соседние надстройки и крышу вертолетного ангара.
В ангаре комсомолец, уже изрядно запотевший, начинал надевать блины на штангу. Дюралюминиевая крыша ангара после очередной порции ракетного пламени прогорает и температурные датчики системы «Карат» вертолетного ангара срабатывают.
Естественно, автоматически в ангаре гаснет свет, выключается вентиляция, открываются выхлопные крышки (для уравнивания давления), а под крышки, чтоб не поступал воздух, усиленно пошел шипеть ингибитор. Сработала система орошения и затопления ангара.
Более тридцати труб с разных направлений и плоскостей под давлением 12 килограммов на сантиметр квадратный в полной темноте и ингибиторной вонючести пытались морской водой и прыгающими от ударов воды гантелями и блинами штанги победить накаченного лейтенанта.
Комсомолец, забывший, где дверь и что он хотел сделать еще секунду назад, уворачивался, натыкаясь на невесть откуда взявшиеся железяки, и пытался наощупь найти эту проклятую дверь.
Но всему когда-нибудь приходит конец или…
Для комсомольца он наступил, когда ракета закончила гореть и пришли избавители из состава артиллерийского дозора. Они выключили, убедившись в отсутствии пожара в ангаре, систему затопления.
Включив для осмотра свет, обнаружили полуголого, мокрого, тихо скулящего, в синяках и шишках лейтенанта.
После командирского «разбора» результатов выполнения ракетной стрельбы и ее морально-психологического обеспечения комсомолец сделал «правильные» выводы и по всем тревогам оставался в родной каюте.
ЛЫСЫЙ СТАРПОМ
Ракетный крейсер водоизмещением почти десять тысяч тонн с ракетами, артиллерией, торпедами, реактивными бомбами и прочая, прочая – машина серьезная. Старший помощник командира – второе, после командира, лицо этого крейсера – серьезный человек, серьезнее только бешеная собака. Как-то, изморившись после трудов по укреплению и повышению, освободившись на стыке суток от распорядка дня, решил старпом посетить корабельную сауну.
Надо сказать, конструктивно предусмотренная сауна на крейсере была и гордостьюи докукой корабля. На других кораблях саун или не было вообще, или не было ничего подобного. В связи с этим ее посещаемость, в основном, обеспечивалась за счет командного состава как своей бригады, дивизии, так и других. Но! старпом – полновластный хозяин своего корабля, а хозяин, как известно, и в Африке хозяин. Придя раньше назначенного им же часа ночи, пропарившись, он нежился в бассейне, больше похожем на большую ванну.
В назначенное старпомом время, то есть в час ночи, в помещении сауны появился обеспечивающий матрос из трюмной команды. Первогодок-матрос не знал, что старпом пользуется париком, но всеми своими начальниками матрос был заинструктирован по поводу прибытия старпома в сауну.
А тут в сауне, в бассейне нагло бултыхается чье-то тельце с лысой головой. Издав для порядка несколько насквозь пропитанных зловонием мата фраз и этим уподобившись матерому старослужащему-годку, матрос схватил швабру и с криками, из которых на литературном языке было только «пошел вон, скотина, ща старпом придет!», принялся с остервенением тыкать ею, стараясь достать побольнее.
