За тридевятью морями - страница 10

В отделе переводчиков работают четыре человека. Один в наушниках слушает магнитофон и переводит текст на слух, другой работает со словарем, третий читает книгу. А Владимир тоже работает с магнитофоном, нажимает на «Стоп» своего магнитофона, перематывает пленку назад, нажимает «Плей», вслушивается в текст, быстро печатает на машинке. Входит старший переводчик капитан Кулик. Владимир замечает его, снимает наушники, привстает.

– Сидите, сидите…

Он склоняется над Владимиром, кладет перед ним несколько страничек текста.

– Вот текст. Переведите это к двадцатому числу. Будут вопросы – не стесняйтесь, спрашивайте.

Владимир встает.

– Есть, товарищ капитан.

– Не надо так официально. У нас деловая, рабочая обстановка. Честь будете отдавать на построениях. А здесь это лишнее.

– Понятно. Лишнее.

Владимир дожидается пока Кулик выйдет, садится, просматривает текст.

В кабинет Владимира заглядывает военнослужащий и оповещает, что прибыл письмоносец и раздает письма в соседнем кабинете. Все бросаются к выходу и врываются в соседнюю комнату. Там в окружении возбужденных военнослужащих письмоносец раздает письма.

– С пылу-жару, пятачок за пару!

Владимир читает в коридоре письмо из дома. Перечитывает. Комкает, рвет письмо на куски и бросает нервно в урну. Это видят проходящий мимо майор Сапрунец и стоящий в другом конце коридора подполковник Рытов. Сапрунец подходит к Рытову.

– Чего это он?

– Письмо, видимо, из дома получил. Расстроился.

– Письмо его расстроило. Ага! Ну, теперь жди от него сюрпризов.

– Вы полагаете что-то личное?

– Непременно. В его возрасте… Определенно дела сердечные. Вернее, делишки.

– А Вы тонкий психолог, Валентин Михайлович.

– Будешь здесь и психологом, и неврологом, и терапевтом, и хирургом. Да кем угодно здесь станешь. Того и гляди как бы чего не… Ладно, идите, Вадим Юрьевич. Не в первый раз. Разберемся и с Ершовым, если потребуется. Вадим Юрьевич, а хорошо было бы узнать, что там в этом письме …. Жаль, что не узнаем. Всего доброго!

– Всего доброго, Валентин Михайлович.

Майор Сапрунец, озираясь, подходит к урне, вытряхивает из нее мусор, выбирает разорванные кусочки письма Юли. Видит уборщицу и прячет письмо в карман.

– Ой! Споткнулся вот. Рассыпал. Извините уж меня. Неуклюжего медведя. Давайте я помогу Вам убрать. Вот так. Прямо в мешочек. И порядок в танковых войсках.

В Гаване тропический ливень. Сплошные потоки воды. В кабинете переводчиков сидят и работают, обливаясь потом, трое: Егоров, Ершов и Островский. Входит Кулик.

– Как в такой жаре переводить, товарищ капитан? Когда нам хотя бы вентилятор поставят? Такой Армагеддон, что просто апокалипсис! Мозги прямо плавятся и растекаются по черепушке. И накомарник хорошо бы от комаров раздобыть Владимиру. А то у него нет.

– Ничего Вам обещать не могу. Накомарник достать-это попроще будет. Что делать: жизнь такая работа, где берут рубежи не количеством пота – напряженьем души. Как поливает! Это ж надо, как поливает!

– Вячеслав Иванович, скажите, пожалуйста, как правильно перевести термин «танк»? Как «карро блиндадо» или как «танке»?

– Кубинцы танк называют «танке». Так и пишите «танке».

– Спасибо, Вячеслав Иванович.

Кулик выходит из кабинета, но вскоре возвращается.

– Владимир Максимович, вот адрес. Берите разъездную машину и езжайте в ритуальную контору.

– Куда ехать?

– В ритуальные услуги. Или «Дом прощаний», как его здесь называют.