– Черт побери, господа! – выкрикнул толстенький Иоганн Шрейбер, бывший штандартенфюрер. – Этот Железный Дункель постоянно удивляет нас то своим загадочным прошлым, то не менее таинственным будущим! Клянусь и я водами его подземной реки – мы еще будем присягать премьер-министру Дункелю! – И Шрейбер, притушив настороженный блеск серых, по-волчьи безжалостных глаз, через стол потянулся к Отто с полной рюмкой коньяка. – Да здравствует великая Германия и свободная Юго-Западная Африка со своим премьер-министром! К черту англосаксов и их губернатора!
Отто попытался отделаться шуткой, что в премьеры найдется более достойный человек, хотя бы и Мартин Борман, который еще довольно крепок телом и душой в свои шестьдесят с небольшим лет…
– Дружище Али, ты разобьешь дорогой сервиз, – через силу пошутил, улыбаясь, Отто и, похлопав старательного повара по руке, успокоил: – При всех переменах в политике нашего правительства в Претории тебе и твоей семье бояться нечего. Ты понял меня? Мы живем в Виндхуке, а не там, в Южно-Африканском Союзе, хотя англичане и присматривают за нами не без злобы.
Али склонился в почтительном поклоне и спиной к двери отошел от стола.
Вальтер сидел, стиснув пальцы рук на коленях, скрытых под столом. Его несколько растерянный взгляд проводил индуса до кухни, скользнул по накрытому столу, проследил за Эльзой – она повела ребятишек из столовой в спальню отдыхать после обеда, – потом уперся отцу в белый кончик носового платка, который аккуратно выглядывал из нагрудного кармана светло-серого пиджака. Отто, стараясь держаться непринужденно и в то же время выказывая себя понимающим отцом, сказал душевно:
– Я не против твоего юношеского увлечения. Амрита – чудесная девушка, слов нет… Но ты должен в первую очередь думать о своем будущем. И о будущем нашей родины – Германии! Для меня служение великой Германии никогда не было пустым звуком или пьяной похвальбой… – сказал и умолк, считая, что этим можно и закончить тему разговора, принялся допивать горячий кофе, бережно отхлебывая из чашечки с голубыми розами по кругу.
Карл, опасаясь, что Вальтер может сорваться и тогда скандала в семье не избежать, наклонился к младшему брату, доверительно пожал ему руку. Глаза его заискрились.
– Я немного завидую, тебе, братишка! Черт побери – на конце колючей ветки вдруг распустился такой ароматный цветочек! Просто грех пройти мимо и не сорвать!
Вальтер недоверчиво глянул брату в глаза – не насмехается ли?
И как это надо понимать – «сорвать» цветочек? Неужели они думают, что он способен на нечестный поступок по отношению к Амрите? Готов был резко ответить на эту неуместную пошлось Карла, но сдержался, заговорил о том, о чем упомянул отец.
– И я думаю о своем будущем, – негромко, но довольно твердо сказал он, не поднимая взгляда выше кончика платка, словно опасаясь прочесть в глазах отца не то, что он говорит словами, а о чем затаенно думает. – Только… – и умолк, потянулся к недопитой чашке.
Отто изогнул лохматую бровь, нервно провел пальцами по жестким коротко остриженным волосам. У рта четко залегли складки. Спросил тихо, но так, словно бы выстрелил из пистолета с глушителем:
– Что – «только»?
Вальтер несколько секунд молчал, потягивая кофе и стягивая нервы в тугой узел, потому и сумел уклониться от вопроса-ловушки.
– Только чтобы служить тебе и великой Германии, отец, сначала надо хотя бы закончить университет. И еще у меня есть желание пошире изучить международное юридическое право в Европе или в Америке.
