От дальнейших пояснений я отмахнулся, потому что мы уже приблизились к вскочившему «ящеру». Даже без шлема он представлял собой жуткое зрелище, и это при том, что рану закрывала повязка.
– Ты как? – спросил я. И тут же поспешил добавить: – Не говори, просто покажи.
Барсук изобразил на пальцах нечто невразумительное, судя по всему, как и его состояние.
– Ладно, жив – и слава всем святым. Денег у нас хватает, так что вылечим, будешь еще краше, чем был.
Губы «ящера» закрывала повязка, но в его глазах я уловил отражение грустной улыбки.
– Ты это брось, Валат, – для убедительности назвал я Барсука настоящим именем. – Целители могут очень много, а за большие деньги они сотворят чудо. Вот только что делать с татуировкой?
Немного приободрившийся Барсук небрежно отмахнулся, а затем даже ткнул пальцем в татуировку и показал общий для обоих миров знак одобрения с оттопыренным вверх большим пальцем.
Ну что ж, друга успокоил, теперь пришла пора напрячь врага.
Одари висел на стене полуподвала, прикованный к камню тяжелыми кандалами и раздетый донага. На светло-золотистом камне застыли разводы темной, практически черной крови одари. Такими же потеками была измазана его серая кожа, на которой также имелись длинные разрезы и запекшиеся ожоги.
– Молчит, говоришь? – хмыкнул я почти как Сухов из советского фильма. – Ну-ну. Карн, найди тряпку и кувшин с водой.
Пока кронаец бегал за требуемым, я приказал двум фискалам отцепить задергавшегося пленника от стены и прикрутить его к массивному стулу.
Карн вернулся с чьим-то форменным камзолом и ведром, из которого торчала ручка черпака.
Немного не то, что я просил, но и так сойдет.
– Зажми его голову лицом вверх.
Карн уже догадался, что сейчас будет, и перед тем, как запрокинуть голову пленника, накрыл ее чужим камзолом.
Струйка воды из черпака полилась на быстро намокшую ткань. Через минуту одари стало нечем дышать, и он задергался. Воздух все же поступал в его легкие, но с изрядной частью воды.
Сунув черпак в руки одного из сатарских фискалов, я отошел к стене и прислонился к золотистому камню. Сон, конечно, прибавил сил, но не настолько, чтобы я скакал кузнечиком.
Попытки пленника вырваться перешли в мелкую судорогу, а это значит, что можно начать конструктивный разговор. Повинуясь моему жесту, Карн отпустил голову одари и сдернул с его лица намокший камзол.
Чистокровные дари и их слуги одари явно имели в своих генах что-то от кошачьих. От них же они унаследовали нелюбовь к воде. Пытка водой сама по себе очень неприятная штука, а если водобоязнь у существа заложена на генетическом уровне, то и подавно.
– Что вы здесь делаете? – спросил я, подойдя ближе. Повинуясь жесту, один из фискалов вложил в мою руку мокрый камзол, который я и поднес к лицу одари. – Отвечай!
Второго захода делать не пришлось – одари поплыл.
– Мы освобождаем Господина… – Имперский язык в устах нелюди звучал довольно чисто, что было неудивительно. Тихая война дари с людьми шла не одну сотню лет, и только благодаря близорукости имперских правителей это противоборство осталось тайной для широких масс обывателей.
– Какого господина?
– Господина Кидраба.
– Демон Торнадо, – тут же перевел стоящий за моей спиной Урген.
– А он что, здесь? – удивился я, услышав имя древнего мага, в чьей резиденции теперь размещалась лаборатория профессора.
– Похоже, его здесь прижал кто-то сильный.
