Потому Дамир заметно напруживается и плотно сводит челюсть. Желваки его перекатываются по скулам, а в глазах теперь намораживает лед. Обжигающий и способный заморозить все живое.
Вот сейчас... сейчас я смогла задеть его. Самую малость. Уязвить своим недоверием.
И ему это ой как не нравится. Не за этим он сюда пришел, судя по всему.
— Мне нет нужды что-то планировать, и кого-то нанимать, когда у меня имеется свободный доступ к камерам — это раз, — хлестко чеканя, загибает он длинные пальцы на руке. — И два — я ничего намеренно не размывал. Такую нечеткую картинку выводит камера, установленная в кабинете Матвея.
— Вы что, следили за ним? — выдыхаю я в недоумении, испытывая при этом чувство неловкости, сковавшее все тело.
— Нет, конечно. У меня имелись дела поважнее, — разглядев в моих глазах немой вопрос, Дамир объясняет: — Около месяца назад он сам пришел ко мне. Весь суетной какой-то, на нервах. Он попросил срочно дать разрешение на доступ к камерам видеонаблюдения. Разумеется, я предоставил ему доступ, но не смог не полюбопытствовать, к чему такая срочность. Так и набрел на весьма пикантную запись, а через час она исчезла из архива. Матвей все подчистил. Но он не учел, что у меня имеется резервный диск, где хранятся все записи с камер.
Месяц... Целый месяц Дамир знал, что Матвей держит меня за круглую идиотку, изменяет мне в своем же кабинете. Совершенно не боясь, что о его похождениях может узнать отец.
— А почему не рассказали мне сразу? — спрашиваю сдержанно, подавляя в себе обиду. Я же потеряла столько времени впустую.
— Тут все довольно банально, — без промедлений отвечает он, словно ответ был заготовлен: — Я не привык вершить чужие судьбы, когда меня об этом не просят.
Хм... Ну хотя бы честно признался.
Но все же что-то заставило его пойти против правил, раз я сейчас сижу перед ним.
— Я правильно понимаю, вы откопали сведения о ребенке и о браке Матвея, когда я еще была у вас дома? Сразу после аварии? — желаю уточнить, поскольку для меня это важно.
Дамир погружает телефон обратно в карман пиджака и с беспристрастным видом отвечает:
— Да, Катерина. Все так и есть. В твоем рассказе я расслышал призыв о помощи. Я уже не мог оставаться в стороне.
Это лишний раз доказывает, что в нашу первую встречу я наговорила ему лишнего, чем пробудила в нем рыцарские качества, и теперь он жаждет стать моим личным заступником.
Вот что заставило его вмешаться в чужие судьбы? Мой призыв о помощи?
Класс!
Вот хочется Дамиру верить. Вроде как ему легко удается расположить меня к себе, особенно после признания того, что я ему небезразлична.
От такого мужчины услышать подобное в свой адрес — дорогого стоит.
Хочется сразу же сбросить с себя все защитные "доспехи", встать за его могучую широкую спину, и не бояться казаться перед ним слабой и беззащитной.
Но... меня не покидает ощущение подвоха.
Если хорошенько пораскинуть мозгами, как-то не вяжутся у меня его слова с действиями.
И молчать я об этом, разумеется, не стану.
Хочешь защитить? Докажи!
— Но как же так, Дамир Ильдарович? Вы говорите, что мне не место рядом с таким человеком, как Матвей... И тем не менее вы сами предложили мне вернуться к нему и разыграть амнезию, — ехидно бросаю я претензию, пристально вглядываясь в непроницаемое лицо Дамира.
Прищуривается. Чуть вперед подается, вжимаясь грудью в край стола.
Непроницаемая маска дает трещину.
